Пепел алой вишни - страница 21

Он щёлкнул пальцами, и пространство перед ним треснуло, открыв портал:

–Шутки кончились! – Сказал он, но тут же горько усмехнулся. – Вру. Без шуток я с ума сойду.

Данте шагнул в портал, и реальность сомкнулась за ним с хрустом ломающихся костей. Переход длился мгновение, но и его хватило, чтобы вспомнить, как Хэ Ин впервые назвала его дураком. Тогда, на краю водопада, где они прятались от гильдейских патрулей. Тогда, когда её смех ещё не был эхом в пустоте.

Пространство выплюнуло его в пустыне, где песок был цвета пепла. На горизонте маячили очертания города, но Данте знал – это мираж.

Он шёл через пустоши, где земля трескалась под ногами, как скорлупа. Ветер нёс с собой шёпот: «убийца… безумец… она не простит…»

–Оригинальнее бы! – Крикнул он в пустоту, разрывая воздух алой молнией. Отражения в лужах исказились, показав ему Хэ Ин – её спину, её волосы, убегающие в темноту. Он замахнулся, чтобы ударить по воде, но замер.

–Вот так всегда… – Прошептал он, глядя на дрожащий силуэт. – Уходишь не попрощавшись.

В его карманах лежали «трофеи» безумия: зеркальный осколок с лицом Ли Хан, застывшим в вечном крике, амулет Хэ Ин, обёрнутый в страницу из дневника Ли Хан: «Он смотрит на меня, как на инструмент. Но я переиграю его…»

Он достал конфету, одну из тех, что Хэ Ин всегда носила с собой, прижал к губам. Сахар рассыпался, смешавшись с горечью пепла.

–Этой мой ад, милая. «Ад Данте». – прошептал он.

Взгляд метнулся к черепу, валявшемуся под ногами:

–Ну здравствуй, прекрасный незнакомец. – Он пнул его, и череп покатился, высекая искры, но внезапно взорвался зелёным пламенем. Из огня выползла тень с лицом Ли Хан.

–Скучаешь по мне, Данте? – Тень заговорила её голосом, но в интонациях слышался скрежет когтей по стеклу. – Всё ещё веришь, что найдёшь её? Слепой щенок, гоняющийся за призраком…

Данте прищурился, ловя в тени очертания её лица:

–Знаешь, что самое смешное в тебе, Ли Хан? – Пауза. – Даже будучи уродливой тенью, ты всё равно носишь эти дурацкие очки.

Тень взвыла, бросаясь в атаку, но Данте лишь махнул рукой, и свет, похожий на блики лезвия Астрала, разрезал тень пополам.

–Искренне твой… – Он поймал падающий пепел. – … Данте.

Город оказался не миражом. Он был хуже: улицы были вымощены костями, скреплёнными паутиной, в витринах магазинов стояли манекены с лицами погибших из «Солнечного ручья». Воздух пах «ароматом победы».

Данте шёл, напевая строчки из песни Хэ Ин, но песня оборвалась, когда он увидел его – ребёнка, лет семи, сидевшего на ступенях собора. Мальчик собирал пазл из обгоревших фото.

–Эй, мелкий! – Данте присел рядом, доставая конфету. – Не видел тут…

–Ты убил их… – Мальчик не поднял головы. – Я видел. В зеркалах.

Фото в его руках сложилось в лицо Хэ Ин.

Данте замер. Перчатка с драконьей чешуёй вдруг стала весить тонну.

–Она тоже тебя видела… – Мальчик ткнул пальцем в фото. – Когда ты сжёг тот город. Она плакала.

–Врёшь! – Прошипел Данте, но мальчик встал, и его тень вдруг вытянулась, став взрослой, с мечом на поясе.

–Ты ищешь не в том месте… Ищи там, где остался прежний Данте. – Голос зазвучал на два тона ниже. – Если, конечно осталось, что искать.

Ребёнок рассыпался в прах, оставив на ступенях фото. Данте поднял его: Хэ Ин стояла спиной к горящей деревне, её плечи тряслись от беззвучных рыданий.

–Ложь! – Он сжал фото, но оно вспыхнуло, оставив ожог на ладони.

Он долго блуждал по городу, казалось, окрестности были памятником его спонтанной ярости. Всё вокруг напоминало ему о том, что он натворил. Манекены в витринах повторяли позы погибших – мать, прикрывающая ребёнка; старика, тянувшегося к колодцу.