Тханана отпила чая из трав и печально начала:
– Чёрный демон с красными глазами… Уни моей уни рассказывала о том, что сотни сотен лун он заточён в гору Цайлом и оттуда правит теми, кто приносит ему в жертву своих сыновей и дочерей. Саа Мелар жадный и ненасытный, поэтому люди никогда не могут утолить его жажду. Но он помогает им в войнах, оттого те, кто заключил с ним договор, считают себя правителями этих гор.
– Племя Лакх? – подавшись вперёд, уточнила ХынСаа.
– Они не единственные, кто служил злому духу Цайлома, – покачала головой Тханана. – Раньше ему подчинялись аргантали – народ, который исчез много лет назад.
Девушка отставила чашку на стол, боясь, что уронит её, – рассказ матери поглощал всё её внимание.
– Ты рассказывала, что аргантали не похожи на людей, уни, – вспомнила она.
Тханана сделала глоток и помолчала, вспоминая, затем кивнула несколько раз.
– Так и есть. Говорят, у них были жёлтые, как у горного льва, глаза и чёрные губы. Они понимали диких обитателей леса и говорили на их языках. Племя Лакх победило и убило их всех до единого одной страшной ночью, – тяжело добавила жрица, – а после сожгло их селения и долго преследовало тех, кто смог спастись. Ныне в этих землях не осталось ни одного арганталя.
– Уни, – поразмыслив, подалась вперёд ХынСаа, – я подумала… Ведь если раньше Саа Мелару служили аргантали, а потом его новые слуги их убили, – это значит, что они предали Владыку Цайлома?
– Хочешь сказать, это было его местью? – Тханана улыбнулась.
– Или наказанием, – у ХынСаа заблестели глаза: она любила размышлять над природой поступков.
– Вполне возможно, – согласилась мать и снова нахмурилась.
Девушка догадалась, что Тханана вспоминает вести, которые принесли гости. Угроза нападения и ей внушала сильную тревогу. Племя Ламар могло себя защитить, но всякий раз после битв оно теряло воинов, а сейчас будущее грозило куда большими потерями.
На горизонте занимался рассвет, голубивший вершины древних гор, укутанных в облака сизого тумана. Светлел небосклон, и холодил лицо стоявшего на террасе Курхо свежий утренний ветер. Мужчина по привычке провёл ладонью по густым усам и коротко стриженой бороде, вглядываясь в раскинувшийся на холмах тёмный еловый лес. Высокий, широкоплечий, с падавшими на спину прямыми чёрными волосами, в укрывавшем плечи мехе, плотных доспехах из бурых пластинок и длинном красном плаще он выглядел воином, не раз встречавшим смерть на поле боя. Взгляд глубоких карих глаз его был печален, но не хмур; в сведённых на переносице бровях и складках вокруг рта скользила задумчивость, отличавшая самый его характер.
– Риад восхитителен в лучах восхода, – отвлёк его от мыслей нежный голос жены.
– Ты проснулась, – обернулся мужчина.
Молодая женщина подошла ближе и обняла его за пояс. Слабо улыбнувшись, Курхо вернулся к созерцанию города, раскинувшегося перед ним. Лес подступал прямо к высоким каменным стенам города, продолжаясь могучими деревьями, что росли между маленькими, зачастую неприметными крестьянскими домами. Ближе к сердцу города выложенные из песчаника строения становились больше, выше, внушительные; возвышавшийся у подножия Цайлома дворец, почти полностью построенный из диорита, слабо искрился зелёным и белым в рассветных сумерках. Постепенно гасли огни, освещавшие Риад ночью; утро наполнялось шумом тележек, голосами начинавших день ремесленников, торговцев и земледельцев. Курхо проводил глазами пролетевшего мимо кокха – белоснежную птицу, похожую на голубя, с длинными вуалеобразным хвостом, чёрными перьями на концах крыльев и яркими голубыми глазами. Кокх был символом династии Эрсала – первого правителя лакхов, построившего ныне процветавший Риад. Выросшая в колыбели гор столица племени Лакх внушала страх и почтение почти всем окружающим племенам, воспитав не одного правителя и множество бесстрашных воинов.
