– Торговцы пришли с Сиккама, – негромко проговорил один из мужчин. ХынСаа рассудила, что среди гостей он главный. – Говорят, город у подножия Цайлома стремительно растёт.
– У племени Лакх многочисленные воины, если они придут сюда, мы можем и не справиться с ними, – глухо добавил сидевший рядом с ним.
– Они не знают наших гор, Годе, – рассудительно заметил Нийсхо. – Если мы не защитим селения на плоскости, уйдём в горы, как двести солнц назад, когда к нам пришли гярахи с севера.
Замерев с тарелкой в руках, ХынСаа насторожилась: если угроза от лакхов сравнима с нападением разбойников, которых ламарцы называли гярахами, то это значило, что племя Ламар может потерять многих воинов. Сердце девушки сжалось, но, справившись с эмоциями, она продолжила внимать гостям.
– Я слышал, люди говорят, что у лакхов хитрый правитель, Эйза, – помолчав, начал Нийсхо.
– Лакхи многие земли захватили обманом и вероломством, – проговорил Эйза, мрачнея, – но они одерживают победу за победой не только из-за своей сильной армии.
Гости со значением закивали в ответ, соглашаясь, Нийсхо задумчиво прищурился, а ХынСаа переглянулась с матерью, которая знаками велела ей продолжать слушать.
– Говорят, в горе Цайлом сотни сотен лун обитает злой дух. Саа Мелар, – промолвил Годе. – Племя Лакх каждое солнце приносит ему в жертву людей, оттого и побеждает в сражениях.
Нийсхо медленно поправил ножны висевшего на поясе кинжала, затем, помолчав, заметил:
– Я думаю, нам стоит попросить помощи у союзных племен. Мы должны защитить женщин и детей.
– Мы не знаем, когда лакхи нападут, – заметил Эйза.
– Отправим на границу воинов, чтобы следили за дорогой на Сиккам, – ответил Нийсхо. – Лакхи могут прийти только оттуда, другие тропы знает лишь наше племя.
Эйза не стал долго раздумывать и спросил:
– К каким племенам отправим послов?
– Племя Сетт, племя Хоро, – тотчас откликнулся вождь ламарцев. – И начнём готовить наших воинов. Напасть лакхи могут неожиданно, но они не должны застать нас врасплох.
Мужчины встали сразу после его слов: привычка действовать, едва приняв решение, отличала почти всех в племени. Закончив прибираться, ХынСаа вышла вслед за матерью, чтобы проводить гостей, и, улучив мгновение, тихонько обратилась к отцу:
– Мы можем поговорить, когда они уедут, даа?
– Я еду с ними, вернусь утром, – лаконично обронил Нийсхо и принял поводья у Тхананы, выведшей его осёдланного коня из конюшни.
– Счастливой дороги вам! – пожелала вслед уезжавшим Тханана.
– Каждому путнику! – почти хором ответили всадники по традиции и поскакали прочь.
Скрывая волнение, ХынСаа посмотрела на мать и попросила:
– Уни, давай попьём чай? Я заварю.
Проводив глазами всадников, Тханана кивнула и тяжело зашагала в дом вслед на дочерью.
– Хочешь, чтобы я рассказала о Саа Меларе? – проницательно спросила она, устроившись за столом.
ХынСаа присела напротив со своей чашкой и подняла на мать ясный взгляд, и Тханана снова поразилась сиянию её глаз. Жена вождя, Мать племени, жрица Ламар хорошо знала людей, ведала о законах жизни и природы, встречала и простых землепашцев, и воинов, и рабов, и правителей. И прекрасно понимала, что глаза ХынСаа светятся удивительной для девушки её лет мудростью. «Ты станешь хорошей Матерью племени», – подумала Тханана.
– Я уже знаю, что это демон, пьющий души людей, – неторопливо ответила ХынСаа. Она вспоминала долгие вечера у очага, когда её бабушка, ныне покойная, рассказывала ей старинные предания ламарцев. – И что он обитает в пещерах и ловит заблудившихся путников.
