– Он не вернётся… – прошептал он наконец. – Правда же, мама?
Элиза закрыла глаза, чувствуя, как сердце сжимается. Она не могла дать им ложную надежду. Она не могла сказать, что всё будет хорошо. Потому что не будет.
– Нет, сынок, – её голос был твёрдым, но наполненным болью. – Он не вернётся.
Сиэль сжал кулаки ещё сильнее.
– Тогда я отомщу. Я стану сильнее, чем он. Я заставлю всех запомнить его имя! Я использую магию, как он! – его голос срывался, но в нём звучало отчаяние.
Элиза поднялась. Она посмотрела на меч в руках, затем на стол, где лежали свитки Маркелиуса, его перчатки, медальон. Всё, что осталось от него. Всё, что связывало их с магией.
– Нет, – твёрдо сказала она. – Мы больше не будем использовать магию.
Сиэль замер, глядя на неё с непониманием.
– Что?.. Но как?..
– Магия забрала его у нас, – её голос был ледяным. – Магия принесла нам только боль. Мы больше не будем частью этого. Никаких заклинаний. Никаких ритуалов. Это конец.
Она шагнула к очагу, раздув угли, затем подошла к столу и без колебаний бросила туда свитки, амулеты, даже перчатки Маркелиуса. Огненные языки тут же начали пожирать их. Она подняла меч и замерла на мгновение… а затем вложила его в пламя.
Сиэль вскрикнул:
– Нет! Это же его…
– Это был его путь, а не наш, – жёстко ответила Элиза, наблюдая, как металл темнеет. – Он выбрал свою судьбу, и она его уничтожила. Я не позволю вам идти тем же путём.
Морэн молча смотрел на огонь. В его глазах отражались пляшущие языки пламени. Сиэль же отвёл взгляд, его губы дрожали. Он хотел спорить. Он хотел бороться. Но он не мог противостоять матери.
В ту ночь фамилия Маркелиуса стала чем-то другим. Они больше не были магами. Их род отрёкся от силы. Всё, что осталось от прошлого, обратилось в пепел, который унесло ветром.
Глава окончена.
Дополнительная глава 24.2 Одержимость
Тимур не помнил, когда начались проблемы с памятью. Иногда он просыпался и забывал, что делал вчера. Иногда путал даты. Чтобы хоть как-то справляться с этим, он завёл дневник. Записывал в него всё: что ел, с кем говорил, какие мысли приходили в голову. Это помогало держаться.
А потом появился тот камень.
Он светился мягким белым светом, и, стоило Тимуру дотронуться до него, как его разум прояснился. Впервые за долгие годы он чувствовал себя… цельным. Но вместе с тем пришло странное ощущение – будто кто-то смотрит на него из темноты.
Он отмахнулся от этого чувства. Ведь ему стало лучше, не так ли?
Проходили дни, и Тимур всё глубже погружался в изучение камня. Он начал слышать голоса. Сначала это были шёпоты, но вскоре они превратились в осмысленные фразы. Голос был мягким, спокойным, обволакивающим. Он говорил, что Тимур особенный. Что только он может раскрыть истину.
Но чем дольше Тимур держал камень при себе, тем сильнее становился этот голос. Он звучал не только в его голове – иногда он слышал его из-за спины, из углов комнаты, из отражения в воде.
Тимур начал бояться.
Чтобы не сойти с ума, он ещё больше писал. Записывал каждый свой шаг, каждую мысль. Но теперь записи служили не только для того, чтобы сохранить воспоминания – они стали его последним оплотом разума. Со временем он начал замечать, что его почерк менялся. Сначала едва заметно – углы букв становились резче, строки вытягивались. А потом он уже не узнавал собственные записи.
Вскоре голос приобрёл форму. Высокая белая фигура с размытыми чертами лица стояла у его кровати каждую ночь. Он пытался её игнорировать. Делал вид, что не замечает.
