Добромила почувствовала, как медальон на груди нагрелся сильнее, словно реагируя на ритуал.
– Что теперь? – спросила она.
– Теперь буду учить тебя, – Велеслава удобно устроилась у очага. – Серебряное сердце – древний артефакт, сильнее, чем ты можешь представить. Он не просто даёт власть над мёртвыми – он позволяет управлять самой гранью между жизнью и смертью.
– Но как им пользоваться? В Ратибороде я действовала интуитивно…
– И едва не убила себя, – кивнула Велеслава. – Сила медальона питается твоей жизненной энергией. Используешь слишком много – умрёшь. Простая арифметика.
Она поднялась и подошла к Добромиле, осторожно вытащила медальон из-под её одежды. Серебряное сердце слабо пульсировало в полумраке избы.
– Смотри, – ведьма указала на тонкие линии на поверхности медальона. – Видишь эти узоры? Это не просто украшение – это руны. Каждая отвечает за определённый аспект силы.
Добромила внимательно вгляделась. Действительно, то, что она принимала за простой орнамент, оказалось сложным переплетением рун.
– Эта, – Велеслава указала на руну, напоминающую стилизованное солнце, – отвечает за исцеление. Эта, – её палец переместился к знаку, похожему на перевёрнутую стрелу, – за очищение мёртвых. А эта, – она коснулась руны в виде спирали, – самая опасная. Она позволяет вернуть душу в мёртвое тело. Никогда не используй её без крайней необходимости.
Голова Добромилы шла кругом от новой информации.
– Как мне активировать нужную руну?
– Сосредоточься на ней, представь, что ты направляешь свою энергию через неё. Медальон почувствует твоё намерение.
Они тренировались до глубокой ночи. Велеслава принесла мёртвую птицу, и Добромила практиковалась, очищая её тело серебряным светом, пока от птицы не остался лишь чистый прах.
– Хватит на сегодня, – наконец сказала ведьма, видя, как Добромила побледнела от усталости. – Отдыхай. Завтра продолжим.
Добромила с благодарностью опустилась на лавку, укрытую шкурами. Несмотря на усталость, сон не шёл. Слишком много мыслей крутилось в голове.
– Велеслава, – тихо позвала она. – Ты сказала, что знала моего отца. Как именно?
Ведьма, устроившаяся у очага, долго молчала, глядя на угасающие угли.
– Я была в его дружине, – наконец сказала она. – Давно. До того, как стала… такой.
– Ты была воином? – удивилась Добромила.
– Лучшим, – без хвастовства ответила Велеслава. – Твой отец ценил меня, но остальные… Женщине не место в дружине, говорили они. Особенно женщине с нечеловеческой кровью.
Она повернулась к Добромиле, и в отблесках огня её глаза светились золотом.
– Моя мать была из лесного народа, – продолжила ведьма. – Отец – обычный охотник. Когда родители погибли, твой отец взял меня под крыло. Но я была слишком дикой, слишком… не такой. В конце концов я ушла в лес. А потом… – она махнула рукой. – Потом было много всего. И вот я здесь, варю зелья, рассказываю сказки белкам и помогаю заблудшим княжнам.
Добромила смотрела на неё с новым пониманием. В словах Велеславы сквозила старая боль, но также и теплота, когда она говорила о её отце.
– Ты поможешь мне не только из-за договора, – тихо сказала Добромила. – Ты делаешь это ради памяти моего отца.
Велеслава резко отвернулась.
– Спи уже, княжна. Завтра тяжёлый день.
На следующее утро они продолжили тренировки. Велеслава оказалась строгим наставником – она заставляла Добромилу повторять одни и те же движения снова и снова, добиваясь точности и экономии энергии.
