На такси, в конце концов, уехал Богдан.
– Что ты ночью делал в областной больнице?
– Дежурил, ассистировал на операциях…
– Так уж и ассистировал? – она остановилась и, недоверчиво прищурившись, взглянула на него. Ему захотелось ущипнуть себя: не снится ли происходящее, как сегодня утром на лекции по Истории КПСС. – Ты еще такой молодой, а уже ассистируешь?
– Я студент, еще почти ничего не умею… но учусь. Я обязательно научусь. А ты, значит, работаешь и танцуешь? Слушай, расскажи о себе, а…
Она шла рядом, и он готов был прыгать и орать на всю улицу Крупской, что это не сон! Во сне не запрыгаешь и не заорешь! Не получится.
Да что там улица Крупской! На всю Пермь хотелось!
– Живу с мамой и младшей сестренкой. Сестренка еще школьница, а у мамы порок сердца, она на второй группе инвалидности. Мне приходится их кормить, кто-то должен зарабатывать. Когда-то в детстве мечтала стать врачом, но в институт не прошла по конкурсу, решила, что сначала неплохо окончить медучилище.
– Да, девчонкам поступить в институт сложней, – он чуть приотстал и стал незаметно коситься на ее ножки. Она не замечала этого, так как была увлечена разговором. – Слушай, а почему твою маму не прооперируют?
– У нее какое-то нарушение ритма. В общем, шансов на успех очень мало. К тому же надо оперироваться в Свердловске или в Горьком… Я подходила к завотделением, но… он ничем помочь не может. Везде очереди. Таких с пороками – знаешь, сколько!
– Догадываюсь, – он решил сменить тему, но вскоре пожалел об этом. – Ты еще и танцуешь. Об этом тоже мечтала с детства?
– О чем? – насторожилась она.
– О танцах, – растерялся Стас.
– Танцы, это… – она посмотрела по сторонам, будто подыскивая, с чем бы ей сравнить свое увлечение танцами. – Танцы… так, для самоуспокоения. Когда настроение паршивое, когда никого не хочешь видеть, когда выть хочется. Тогда – самое время танцевать. Что еще остается?
От ее былой увлеченности разговором не осталось и следа. В голосе появилась раздражительность. Он-то думал, что с танцами могут быть связаны лишь приятные воспоминания, но, похоже, ошибался.
– И часто тебе… выть хочется?
– Вот мы и пришли! – вздохнула Людочка с облегчением. – Спасибо, что проводил.
Стас не успел опомниться, как она изловчилась забрать у него сумки и торопливо направилась к подъезду, возле которого они неожиданно оказались.
– Спешишь домой? – он неуклюже развел руками, словно пытаясь найти потерянное равновесие. – Даже не поговорим?
– Уже поговорили. Маме надо укол делать, сестренку спать укладывать. Ее, если не уложишь вовремя, завтра не разбудишь в школу. Еще раз спасибо, что проводил. В клинике встретимся и поговорим, если… будет время. Пока! Спокойной ночи.
Она послала ему воздушный поцелуй, это получилось как-то кокетливо, по-киношному, в ответ он успел только сказать «пока». В следующую секунду дверь хлопнула, и девушка исчезла.
«А на что ты рассчитывал на первом свидании, Ромео? Понятно, что на большее, но его, этого свидания, могло вообще не быть! Поддайся ты уговорам Богдана, и – никакого ресторана, никакого варьете… Так бы и продолжала сниться на лекциях, не более того».
Рассуждая сам с собой, он покачивался в полупустом троллейбусе. Скорее всего, Богдан всем в общаге растреплет об увлечении Стаса. Полезут с расспросами, подколами, шутками… И пусть! И черт с ними! В конце концов, по-другому не бывает. Здесь главное – не обращать внимания, посплетничают – и прекратят.
