– Не в равной степени, Котёнок. Около 400, может, больше… Я уже давно перестал считать.
– Целуй! – Таня подставила губы.
На следующий день в её сумочке поселился еще и учебник итальянского.
На пляже она спросила:
– А почему ты не любишь медосмотры? Вроде, нормально всё… – зарыла ноги в песок и стала им же забрасывать меня, – Вот тебе, мой любимый ананас!… – я вертелся и яростно «отбивался», – Я же вот неоднократно, точнее, ежегодно прохожу!
– Тьфу, – я выплюнул песок, оставшимся во рту хрустнул, – Ты «проходила», потому что на вас, бюджетниках, где-то халтурили. Ты знаешь, что у тебя три сердца даже вот в таком вот состоянии? Здесь ты думаешь, – я постучал пальцем ей по виску, – А здесь, – положил ладонь на живот чуть пониже линии талии, – Здесь ты знаешь. Даже то, чего не могла бы… А кварцевая ты вообще как компьютер.
Было похоже, что она расстроилась:
– Получается, мы роботы?
– Все мы немножко роботы.
– Устала. Пойдём домой.
***
Прыжки ребят мы решили смотреть с земли, для чего те ребята, которые не прыгали, вооружились биноклями и длиннофокусными объективами. Я об этом аспекте как-то совершенно позабыл. Немножко поволновался, но посчитал незначимым. Таня же вообще не обратила никакого внимания. Полагаю, её отсутствие бинокля тоже нисколько не смущало.
Саша раздала всем наушник – слушать переговоры в воздухе:
– Прыгают Семён, Саша, Максим с Егором и Паша с Олей.
– Эта такая рыженькая девчонка? – удивился я. Таня толкнула меня: «Видишь, я тебе говорила?!»
– Три тысячи?
– Да, – Саша кивнула, – Саша оператор, но камеры у всех. Давай, тёзка!
Самолётик вылетел из-за холма и стал кругами набирать высоту. Танюшка хихикнула, и уже я толкнул её: «Хватит!»
– Уже! – Валя следил за самолётом по дальномеру.
– Пошли! – раздался в наушниках Сашин голос, вслед за ним – счастливый и лихой визг нескольких человек.
– Мы ловим картинку, Саш, – «тёзка» показала мне планшет, на который передавался сигнал.
– Лево – право, – командовал в небе Сашка, и человеческие фигуры, сначала разбежавшись, сформировали потом почти правильную звезду, потом две «четвёрки» подряд.
– Красиво, – даже Таня, сделала шаг вправо, неотрывно глядя вверх.
– Перекличка на десять, девять… – стал считать Сашка, пока фигуры разлетались, – Три… Кто готов, двигайте…
В небе раскрылось три купола.
– Остальные на крыле, – пояснила Сашка, а её «коллега сверху» отсчитал «ноль». Раскрылось ещё три парашюта. Один всё ещё падал, а Сашка в ухе орал:
– Сенька, с..ка!!! Саша, Семён не отвечает, я за ним…
– Семён… – прошептала Сашка, выронив планшет, – Саша…
Рядом кто-то всхлипнул, близняшки закрыли руками лица.
Один из куполов свернулся – это отстегнулся Сашка, падая за Семёном на запаске.
– Сто пятьдесят, сто двадцать… – глухо и монотонно считал Валя.
– Не успеет! – покачал я головой.
– Не успеваю!!! – словно в такт мне кричит и плачет вверху Сашка.
– Сашка! Запаска! – я тоже кричу, схватив девчонку с микрофоном и подтащив её, почти бесчувственную, к самому своему лицу…
Над нами раскрывается купол запасного и резко под ветром уходит вправо – в сторону леса…
Позади нас раздаётся очень знакомый мне хлопок и, засыпав ребят веером травяной трухи и веток, повалив половину, рывками бросая себя вперёд, стрелой в небо взмывает что-то ярко-зелёное и большое… и только я знаю, что это.
– «Нет»… – замирает во мне собственный голос. Я чётко вижу закрытые глаза вертящегося Сёмки, каждую перепонку Тингрин, с пронзающими их лучами солнца.
