– Круто. Ну а я–то здесь при чем?
– Мы с братом прожили долгую жизнь.
Помолчали.
– Долгую жизнь нельзя прожить, не согрешив, понимаешь?
– Понимаю. Наверно.
– У нас свой единорог. Снежный дракон стережет принцессу–йети в хрустальном саркофаге. Победить или обмануть его невозможно. Ему можно только понравиться. И тогда он пропустит тебя в пещеру Тысячи Снов.
– А заодно и пару его спутников? – догадался Паша.
– Я всегда говорил брату, что ты смышлен и, возможно, ловок. По крайней мере судя по твоим роликам на «ю-тьюбе».
– Ну почему все–таки я?!
– Во–первых, ты чист душой. Как первый горный октябрьский снег. Во–вторых, ты– девственник.
Паша покраснел. Йети наступили на больное место. В свои восемнадцать лет он действительно был девственником, что согласитесь, совершенно непростительно в наше просвещенное время. Как–то не складывалось у храброго крутого экстремала. Получается, мало того, что не складывалось, так еще и страдать придется из-за этого.
– Я лыжи потерял, идти не могу, – нашел безотказный аргумент Паша.
Брат Ибрагим отодвинулся в сторону. Оказалось, что он загораживал Пашины лыжи, которые лежали у дальней стенки.
Похоже, не отвертеться. То, что йети открылись ему, просто не оставляло других вариантов, это он понимал. Глупо пытаться убежать по снегу от снежных людей. Паша тоскливо вздохнул.
– И что я должен делать?
Однако, лыжи пока не понадобились. Паша преодолевал путь, сидя на закорках Ибрагима. Арон нес его лыжи и палки. От йети исходило горячее тепло – как от работающего двигателя ратрака. И приятно пахло мокрой домашней псиной.
«Женщины, наверное, в восторге», – иронично подумал Паша.
Гора отбрасывала тень, будто огромная летящая горбатая тварь.
«Она словно идет рядом с нами», – подумал Паша.
Соседнюю долину, куда неспешно перешли йети, Паша не помнил, хотя излазил в здешних местах все вдоль и поперек. Ветер стих. Странное место. Большие снежинки величиной с ладонь и толщиной с сантиметр словно висели в воздухе. Стояла тишина.
– Он здесь, – сказал Арон, – он видит нас.
И махнул лапой–рукой в сторону поросшего высокими елями склона. Паша понял, что речь идет о снежном драконе, но ничего не увидел.
– Здесь…Здесь… – прошептал снежный человек, раздувая широкие неандертальские ноздри и выпуская клубочки белого пара.
И Паше вдруг показалось, что снежные шапки на деревьях сложились в причудливый изогнутый узор – лапы, хвост, голова с большими рогами и длинными «китайскими» усами. Он моргнул. И все исчезло. Просто елки. Просто лес. Просто снег. Правда, очень крупный. И висят снежинки.
– Держи, – Арон протянул ему лыжи. – Тяжелый ты. Езжай сам на тот склон. Бежать не советую.
Паша щелкнул креплениями, присел, разминая ноги, оттолкнулся палками.
Не советует он. Но другого случая может не представиться.
«Прощайте, милые снежные люди, ищите другого отважного пленника, спасибо за суп.»
Легко заскользил вниз, к выходу из долины. Только ветер засвистел в ушах.
Выход, однако, оказался извилистым, менял направления много раз, иногда почти под прямым углом. Паша устал считать повороты и неожиданные подъемы, которые он преодолевал на предусмотрительно набранной большой скорости. Показалась достаточно ровная площадка. Думая, что оторвался достаточно далеко, он решил отдохнуть, и резко затормозил перед двумя засыпанными снегом пнями.
Не пни.
Арон и Ибрагим встали. Ибрагим легко приподнял Пашу над землей. Арон ловко сдернул с него лыжи. Момент, прямо скажем, болезненно–неприятный для Паши.
