Всем-всем, на что ни падал взгляд их,
Обычно кто-нибудь владел:
Мой конь, ваш двор, их палисадник,
Её телега, твой надел.
И небосвод – не исключенье.
Любой малец сказать бы мог:
Где синева, где туч паренье,
Где звезд несметные скопленья,
Известно всем, хозяин – Бог.
Считалась некогда ничьею
Земля за Еей на восток.
Когда ж в изгибе нижнем Ею
Мост долгожданный пересек,
Враз, прихватив саженьи мерки,
Станица вышла в степь сполна,
И вплоть до речки Кавалерки
Земля была поделена…
Эх, Кавалерка, Кавалерка!
Рассказ особый о тебе.
Вовек свеченье не померкнет
Твоих зарниц в моей судьбе…
Теперь вот – мост. А кто хозяин?
Сошлася дюжина ребят
И, взгляд друг в друга злой вонзая,
Острят, куражатся, грозят:
– Мост наш! Нэ трогайтэ пэрыла.
– Дывысь, яки воны швыдки!
Так мост мы вам и подарылы…
– Нэ улыбайтэсь, як цвиткы.
– Вы ж захватылы нашу зэмлю!
– А шо, вы ставылы там пост?
– И йе у вас за Ею грэбля,
На шо ж другый кутивцям мост?
– А цэ уже нэ ваше дило,
Нэхай йих будэ даже тры!
– Тэля вовка ковтнуть хотило…
– А ты получше нис утры.
– Тоби? Утру! Ну шо, злякався?
– Шукав конфэтку. Хочешь? На!
Тут взвизгнул прут, и началася,
Верней, продолжилась война.
Потом вступили в бой постарше,
А к вечеру того же дня
Дошло до сабель, конных маршей
И до картечного огня.
Потом задиры к пострадавшим
Шли ублажать тех чем-нибудь:
Прими, мол, с извиненьем нашим
И все обиды позабудь.
А если те не забывали,
И попадало дело в суд,
Тогда ответчики искали
“Магический, волшебный” прут,
Которым кто-нибудь когда-то
Спасал лягушку от змеи,
И так пытались от расплаты
В суде прикрыть грехи свои.
А кончилось ничьей хотя бы,
Вновь были стороны круты:
Одни другим кричали: “Жабы!”
И слышали в ответ: “Куты!”
Горяч народ, да вот, горенье
Куда девать, не находил.
А мост Добреньковский значенье
Свое, однако ж, проявил.
Шла в рост другая часть станицы.
А не кичился чтобы Кут,
Здесь всем своим обзаводиться
Да вровень с модою начнут.
Вот площадь – первая обновка.
Тут, право ж, есть где погулять,
Блеснуть рубакам джигитовкой
И мастерством барьеры брать.
Потом на площади на Новой
И церковь встала, словно гриб,
Чтобы внушать не только словом,
Что-де без Бога не смогли б.
За школой в качестве обновки
Пошли больница… и погост,
За ними – мельница-вальцовка
И через Ею Новый мост.
Боюсь, с рассказа бы такого
Не оказался б кто-то слеп:
Гляди, мол, делалось как много —
Не шибче ль нынешнего темп?
Вот почему для оговорки
Я выбираю здесь момент:
Враз сказки сказывают только,
Срок дел тех был сто с лишним лет.
Порой казалось, время стало
И сам богами проклят труд,
Так много лет Жабинка ждала,
Чтоб школа появилась тут.
Зато считалось всё здесь новым,
Как старым всё, что Кут имел.
И даже по делам церковным
Такой же шел водораздел:
Вы старой-де, мы новой веры.
Тот спор сам Бог бы не решил,
Ведь каждый, вслух молясь без меры,
Втихую столько же грешил.
Меж тем, в станице все теснее
Вставали хаты. До поры
Вдоль той широкой части Еи,
Где встали первые дворы.
С годами ж люди все смелее
Шли жить на новые места,
Особенно, когда на Ее
Две гребли встали – два моста.
Вдоль выходов дорог-проселков
Цепочки потянулись хат,
И едущих станица долго
Могла встречать и провожать.
Шли на Кущевку, Кавалерку,
На Шкуринскую, вдоль реки,
На Уманскую, по Добреньке
Разрозненные хуторки.
Верстах на двух, где плавно Ея
Свой завершала поворот,
Дворы к ней жались всё плотнее,
Как бы намеренье имея
Шагнуть за речку прямо вброд.
Порядок улиц, их основа
Здесь нарушалися сполна,
