И стало необычным всё для глаза.
Светило в небе: лунный день,
Освещено всё мягким светом,
И всё отбрасывает тень,
И стела в честь его – поэта.
Он здесь стоял: живой Мишель
Под сенью славного Машука,
Стоял так просто, как мишень
Мартынова, его же друга.
Здесь пулей он убит, сражён,
Душа ушла в мир вечной тени.
Он был наивен и смешон,
А духом – превосходный гений.
Таинственного много в нём,
Загадочны и жизнь, и лира:
То гений жёг его огнём,
То бог – создатель сего мира.
Все мысли в фокусе одном —
Везде любовь со смертью рядом,
Хотел заснуть он вечным сном,
Чтоб смерть была ему отрадой.
Мятежным сердцем он искал
То бурь земных, то вдохновенья.
Он созерцал с кавказских скал,
Как демон, красоту творенья.
Но восхищался лишь на миг,
А дальше – муки и терзанья:
Ему являлся смерти лик,
Он ощущал её лобзанья.
Так мало связан он земным
И внешне жил совсем беспечно.
В его стихах – загадки, сны,
Могил таинственность и вечность.
Зачем же жил? Зачем творил?
Кому нужны его страданья?
Какие тайны он открыл?
Унес с собой какие знанья?
Поэт в страданиях велик,
Печальных мыслей, будто улей.
Мир не услышал стон иль крик,
Когда он пал, сражённый пулей.
Не плачь, Россия! Не тужи!
Нам ни к чему твои страданья.
Поэт давно звездой кружит
И озаряет мир сияньем.
Нас восхищает каждый стих,
Как совершенство, своей тайной.
Нельзя к нему добавить штрих,
И это, верно, не случайно.
Над Машуком луна опять,
В другие ночи звёзды светят.
Не повернуть событий вспять,
На все вопросы не ответить.
4—5 мая 2012,
г. Пятигорск
