Так трудно нам его представить
В сто двадцать лет с седою бородой.
В своей невероятной славе
Сергей Есенин будет вечно молодой!
Он молодым добился славы
И в тридцать лет оставил свет.
Сто лет пред ним склоняют главы,
Да, он – особенный поэт.
Пришел в Москву он из Рязани,
Пришел пешком и босиком;
Столица стала полем брани,
Венцом поэта лишь потом.
Тогда поэтов было много,
Да и какие имена!
Чтоб на Парнас взойти дорогой,
Среди поэтов шла война.
И он встревал порою в схватки
С законодателями мод;
Из озорства клал на лопатки
Всех, кто зажать пытался рот;
Тогда горел костер рябины красной
Поэт скакал на розовом коне,
И голубой пожар метался рясно, —
Сергей в тот час в ударе и вине.
Он в кабаках российских страстно
Москву кабацкую читал.
Тягаться в славе с ним – напрасно!
Кто был тогда ему чета?
Возможно, только Маяковский,
Но у того иной венец.
И коль судить по-философски —
Их сблизил жертвенный конец.
Да, смерть роднит. Он возле гроба
Сергея многое поймёт
И скажет: «Мы – поэты оба:
Один из нас ушёл в полёт,
Другой же – славу пропоёт».
И стих его, как откровенье,
На всю Россию прозвучал;
Отпали сразу все сомненья —
Поэт поэта прославлял.
Давили смерть и гроб, как гири,
Душой болел он за него;
Штормил словами панегирик
И выходил из берегов.
– Перестаньте!
Бросьте!
Вы в своём уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
Что другой
на свете
не умел.
Но поздно! Поздно! Слишком поздно
Пришли на ум эти слова:
В гробу поэт, гудит Москва…
У смерти лик жестокий, грозный,
Момент для истин скорбный, слёзный.
Пронзает траурное скерцо,
В борьбе со скорбью только дух;
Болит душа и ноет сердце,
И горечь слов и мыслей вслух:
– Навсегда
теперь
язык
в зубах завторится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
Умер
звонкий
забулдыга-подмастерье.
Здесь верно всё, как и трагично,
Как и трагичен жизни путь.
Неповторима его личность.
Что потеряли – не вернуть.
Какие рифмы и сравненья!
От них кружится голова.
Легко и просто в сочиненьях
Рождались новые слова.
И каждый стих звучит, как песня,
В нас будет радость иль печаль.
Стихам поэта в книгах тесно,
Они стремятся вширь и вдаль!
Да, Маяковский знал: как тени,
Пройдут иные мастера,
А подмастерие Есенин
Нам нужен завтра, как вчера.
И закусив губу зубами, —
Ведь скорби вал ещё не стих, —
Он, всех потрясшими словами,
Блестяще так закончил стих:
– Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
умереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
Сегодня ж слава юбилеем
Пробила время, мрак и дым.
Мы снова с ним – Есениным Сергеем,
Вечнозеленым, вечно молодым.
Сквозь толщь времен и лихолетья
Он, незабвенный, светит нам;
Да, светит более столетья,
Что равнозначно чудесам.
11—19 июня 2015
