С отцом на рыбалку Жека в то лето больше не выходил. Да и отец его не звал. А зимой отец погиб. Угорел в колхозном гараже. Его нашли утром в работающем на холостых «Москвиче». С ним была молодая бабенка-сетепосадчица. Не найдя ничего более укромного, они решили провести ночь в гараже. Выпили, а двигатель, чтобы не было холодно, оставили на холостых, потом уснули и угорели.
Мама не плакала, не кричала, не выла. Она стояла и смотрела на отца, уткнувшегося лицом в грудь своей мертвой подруги, на нечистую бретельку ее лифчика, сползшую с круглого белого плеча. Рука женщины свисала, и под ногтями, короткими, с облупившимся розовым лаком, были видны черные полоски.
Словно сквозь запотевшее стекло Жека видел похороны отца, хлюпающую земляную жижу на кладбище, затуманенные табачным дымом поминки, каких-то людей, пьяно пускавших слезу. И только Марину в коричневом платье и толстых чулках в резинку он помнил хорошо. Она, сидевшая рядом с ним на заваленной куртками и пальто кровати, гладила его по волосам теплой мягкой рукой и ничего не говорила. И Жеке было хорошо, хотя он знал, что так не должно быть, что это неправильно, но ему было хорошо, и он засыпал, чувствуя мягкую, теплую руку, гладящую его по волосам.
– Я плавать научусь, – сквозь сон сказал он, – чтобы отцу стыдно не было. Лучше Герки…
– Конечно, научишься, – слышал он уплывающий голос Марины, – я верю.
– Лучше Герки, – повторил Жека и заснул.
Следующим летом он пошел в бассейн, но там ему сказали, что набор будет лишь осенью. Тогда Жека решил попробовать самостоятельно и, как только вода в море прогрелась, начал тренироваться. Он отчаянно молотил руками и ногами, однако вода его упорно отказывалась держать. Накупавшиеся, с мокрыми волосами девчонки глядели на его отчаянные потуги, перешептывались и хихикали.
– Жека, – кричали они, когда он, уставший, стоял по пояс в воде, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, – может круг резиновый бросить? Вон малышня на берегу оставила. Легче будет!
Сидевшая с ними Марина защищала его, девчонки закатывали глаза и прыскали в кулак.
Так продолжалось день за днем. Уже никто не обращал внимания на его барахтанье, и только Марина, козырьком приложив ко лбу ладонь, наблюдала.
Вот тогда Жеке и пришла в голову спасительная идея. Он им покажет, они увидят и больше не будут над ним потешаться.
Жека решил, что отойдет туда, где вода будет доставать до подмышек, и станет погружать голову в море, загребать руками, как Герка, и хватать воздух на каждый третий гребок. В то же время, перебирая ногами по дну, он будет двигаться вперед, словно и правда плывет. Издалека, думалось, никто хитрость его не разгадает.
Так он и сделал. Увидевшие такое «плавание» девчонки только пожимали плечами, пацаны звали к себе, но Жека отвечал им, что, мол, надо еще потренироваться.
– Молодец, Жека, – хвалила Марина. – Я знала, что получится!
Жека неловко мялся, мол, ничего особенного, я и не так могу. И вот однажды, когда все привыкли к тому, что он плавает туда-сюда в сторонке, случилось непредвиденное.
Каменистое дно, по которому бегал Жека, гладким паркетом шло метров десять от берега, а потом резко обрушивалось в глубину. До самого обрыва вода едва доходила Жеке до груди, и он мог без всякой боязни имитировать плавание не только вдоль берега, но и чуть-чуть вперед. Эти «чуть-чуть» его и подвели.
Увидев, что Марина, искупавшись, расстелила на берегу полотенце и стала глазами искать его, Жека принялся деловито молотить руками по воде и крутить головой туда-сюда, изображая кроль. Но, увлекшись, не заметил, как подобрался к самому краю, оступился и стремительно ушел под воду. Гомон пляжа, гортанные вскрики чаек, шипение набегающих волн – все разом исчезло, растворившись в тягучей подводной тишине.
