– Ты все вроде бы увидел… Хорошо смотрел, собака… А вот главного-то и не приметил – самого главного, – эх, ты!
Брюнет стоял, разглядывая труп, – неторопливо собирал, сматывая, накручивая на запястье ремешок кистеня. Он торжествовал сейчас! Он снова был доволен собой и верил в свою фортуну.
Первым движением Игоря было – защитить Костю, спасти… Но он опоздал. Он ведь не сразу очнулся и какое-то время пребывал в полубеспамятстве, в зыбком дурмане. А когда он разобрался наконец в ситуации и поднялся, рванулся, раздвигая кустарник, – все уже было кончено.
Тогда Интеллигент вспомнил о ноже. И торопливо потащил его из-за голенища, не сводя с Брюнета острых, немигающих глаз.
Заметив возникшего из кустов человека, Брюнет на мгновение замер, застыл. Он посмотрел в глаза Игоря – и уловил, прочел в них свою участь. Усмешка сошла с его лица, жесты стали неровными, руки заторопились.
Рывком подхватив гирю, он шагнул к Игорю и замахнулся – завел для броска руку…
Пригнувшись, Интеллигент шарахнулся в сторону. И стал, хоронясь за корявым грушевым стволом. Он сделал это вовремя! Едва лишь он спрятался – о ствол, сотрясая его, звонко цокнула гиря кистеня. Удар был меток; он пришелся вровень с головой. С ветвей посыпался мелкий древесный мусор, запорошил Игорю брови и ресницы.
Помаргивая и щурясь, Игорь выглянул из-за ствола; подбросил нож и ловко поймал его за лезвие. И затем метнул во врага.
Голубовая сталь сверкнула в лучах. – прочертила блещущую, ломаную трассу – и с коротким свистом вонзилась в правое плечо Брюнета.
Брюнет охнул, приседая. Лицо его исказилось, завяло. На рукаве обозначилось густое рыжее пятно.
Но все же враг был жив! Игорь выругался с досадой. Он целил в горло – и промахнулся. Такого с ним раньше не бывало. Причиной всему, вероятно, был сор, просыпавшийся в глаза…
Брюнет был жив. Мало того, ранение, видимо, не подкосило его и не сильно ослабило. Он держался, действовал! Здоровой левой рукой он нащупал нож – резко рванул его и высвободил со стоном.
Теперь опять игра пошла в его пользу. Фортуна и впрямь улыбалась этому стукачу! Обретя дополнительное оружие, он наступал на Игоря – шел к нему, рыча от боли, всхлипывая и шумно дыша. А Игорь был беззащитен; был с пустыми руками.
Существует старая босяцкая заповедь: тот, кто пользуется ножами – должен иметь их несколько. С одним ходить нельзя. Необходим запас. Он бывает необходим в самых разных обстоятельствах, в том числе – и в таких вот, как сейчас… Игорь понимал свою ошибку. И чувствовал, что она – непростительна.
Но все же надо было что-то делать, как-то выкручиваться… Единственно правильное решение – бежать – представлялось Игорю невозможным, противоестественным. Нет, бежать он не мог! Он должен был отомстить за друга. Отомстить сурово, по всем правилам. И таким образом, как бы оправдаться перед ним и перед своей собственной совестью.
А Брюнет приближался… Пользоваться кистенем он, по счастью, не мог; правая рука его бездействовала, висела плетью. Зато в левой – льдисто и жутковато – светилось узкое жало ножа.
Игорь напружинился, подобрался весь, готовясь к схватке. Невольно подался назад. И задел ногою что-то твердое. «Камень», – подумал он. Быстро глянул вниз – и увидел кольт Хмыря.
Вернее, не кольт – а платок. Револьвер был прикрыт им наполовину. И именно эта деталь – белое пятно – прежде всего бросилась Игорю в глаза.
