Перекрёсток детства - страница 6

Наконец дом. Второй раз за этот день она испытывала радостные чувства при виде четырёхэтажки. Жаль, что живут они на самом последнем, четвёртом этаже.

Добравшись домой, девочка открыла дверь и увидела в прихожей маму с разъярённым лицом.

– Явилась? Ты где была? Мать приходит с работы, а дома её ждёт полный бардак! Грязь в прихожей, сырость. Могла бы взять и помочь матери.

Диана пыталась ответить, но последние силы покинули её, и она рухнула прямо у порога.

Глава 3. За больничным окном

Диана стояла у окна, с нетерпением глядя на город и ждала маму. Сегодня её наконец выписывали, и мысли о том, что вскоре она окажется дома, наполняли её радостью. За месяц, проведённый в больнице, успела наскучить и палата, и больничная обстановка. На улице уже стоял ноябрь, серый и промозглый, но даже хмурая погода не могла испортить ей настроение.

Диана бросила взгляд на палату, в которой провела столько времени. Её радовало, что больше не придётся ночевать на этой больничной койке. Она уже мечтала о том, как ляжет в свою мягкую постель и укроется любимым одеялом.

В дверь вошла медсестра и, увидев девочку у окна, тут же нахмурилась:

– Токарева, что ты делаешь? Совсем ошалела? Опять решила заболеть? Ну-ка, отойди от окна. А то смотри, пожалуюсь Анастасии Александровне.

Анастасию Александровну, главного врача детского отделения, боялись все юные пациенты. Именно она решала – кого выписать, а кому назначить больнючие уколы. Ну, уж нет, Диана не хотела оставаться больше здесь не одной лишней минутки.

Девочка ещё раз оглядела палату. Без малого месяц она здесь пролежала. Сначала, конечно, её определили в бокс для больных в тяжёлом состоянии. Первые пару дней она пролежала в горячке, с высокой температурой, затем начала понемногу приходить в себя, но врачи ещё продержали её в боксе почти пять дней.

Какая же там скука – нельзя вставать, даже в туалет под присмотром. Нельзя разговаривать громко, и вообще лучше молчать и набираться сил. В бокс не пускали никаких посетителей, а от слова «передачка» у всех работников волосы дыбом вставали – какие передачки? Разносить заразу?

За ту, первую неделю, Диана сильно соскучилась по матери, она писала ей записки неразборчивым почерком – на кровати было трудно это сделать красиво, да и песок в глазах мешал ей выводить ровные буквы. Ответные записки санитарки показывали ей с другой стороны стекла – даже клочок бумаги «извне» был запрещён.

Наконец, Анастасия Александровна во время обхода сказала:

– Переводим в палату.

На тот момент девочка считала себя почти счастливой. Она получала свободу! Теперь не обязательно находиться все 24 часа в четырёх стенах, можно было гулять по отделению, общаться с другими пациентами. Но самое главное – разрешены посещения.

В первый свой визит, мама долго прижимала дочку к себе, никак не могла насмотреться.

– Простишь меня? – спрашивала она.

– За что? – удивлялась Диана.

– Я накричала на тебя, ты пришла больная, практически без сил, а я просто стояла и кричала, – призналась мама, чуть не плача.

– А я не помню, – девочка не врала, этот момент действительно стёрся из её памяти. И неважно всё это, главное, что мама была рядом.

– Я так устала в тот день, пришла, а тебя нет, начала уже волноваться…– продолжала мама. – А потом смотрю, ты упала. Я так испугалась, вызвала скорую… А мокрую одежду я только потом заметила.

Диана ещё в боксе, в записках, сумела описать маме свои приключения, с некоторыми оговорками, конечно. Не рассказывать же ей, как она заявилась к Гришиным незваной гостьей.