Но ещё сильнее она плакала, когда зашла домой и, не раздеваясь, рухнула в постель. А потом спасительный сон приглушил переживания этого вечера, напрочь лишённого тех простых радостей, о которых так мечтала Варя всего несколько часов назад.
Алька чувствовала себя странно: звуки и запахи вокруг были непривычными, а веки такими тяжёлыми, что она даже передумала сначала открывать глаза, но потом вспомнила. Как ушла из кафе, как решила пройтись пешком, как переходила дорогу. Точно, она попала под машину.
Тогда она медленно моргнула и попыталась осмотреться: это совершенно точно была больница, но деталей не разглядеть – всё как-то плыло и не двоилось даже, троилось. Голова кружилась и нечеловечески хотелось пить.
– Здравствуйте, проснулись?
Прямо перед Алькиными глазами возникло усталое и озабоченное лицо очень красивой женщины.
– Пить… – с трудом вытолкнула из себя звуки Алька и удивилась, что голос похож больше на карканье, а по горлу будто хорошенько повозили наждачной бумагой.
– Не могу дать вам попить, извините. Вы попали в ДТП, помните? Вас сбила машина, мы привезли вас в больницу и диагностировали закрытый перелом верхней трети бедренной кости со смещением. Штука не смертельная, но малоприятная. Мы провели операцию, остеосинтез бедренной кости, операция проходит под общим наркозом, и вам нельзя теперь какое-то время пить. Хотите сполоснуть рот? Но, чур, честно выплюнуть воду!
Алька мотнула головой, красивая женщина помогла ей глотнуть из маленькой бутылочки и подождала, пока она сплюнет. От женщины исходили такие уверенность и спокойствие, Альке стало грустно от того, что сейчас та уйдёт, а сама Алька останется, и она заплакала.
– Так, сырость не разводить, – сказала женщина, – у нас тут в больницах потом то крысы, то тараканы. Шучу. Не переживайте, у вас сотрясение, небольшие гематомы, что и понятно, и перелом, требующий реабилитации, но до свадьбы заживёт! Или у вас уже была свадьба? Можем мы кому-то сообщить о вас? Родные, муж?
Алька отрицательно «каркнула».
– Ну и ладно, ну и хорошо. Тогда вы спать, и я спать поеду. Вам теперь силы восстанавливать, так что не отвлекайтесь, сконцентрируйтесь на этом, и вперёд. Я к вам в понедельник обязательно загляну, слышите? А жалеть себя прекратите, это ж пустяки всё, дело житейское! Вам, можно сказать, даже повезло! Засыпайте!
Дверь тихо закрылась, и Алька осталась в темноте. Только сейчас она поняла, что в палате находится не одна – откуда-то сбоку доносился тихий храп, но рассмотреть его источник она не смогла бы при всём желании: любое движение головой вызывало сильный приступ тошноты. «Как же это я так?» – удивилась сама себе Алька.
Она никогда не расслаблялась: этому не способствовали ни детство, проведённое в детдоме, ни взрослая жизнь, которая, по сути, представляла собой тот же детдом с его правилами и четкой иерархией. Алька всегда рассчитывала только на себя. Ещё совсем маленькой, до того, как пошла в школу, в один из дней она поняла, что у неё никогда не будет мамы и папы. Она хорошо помнила этот момент: её соседка по комнате расчёсывала волосы. Ничего такого, никаких причёсок в детдоме и быть не могло, просто соседке было не всё равно, как она выглядит. Она придирчиво разглядывала в небольшое зеркальце то кусок щеки, то глаз, то рот. Альке было плевать, как она выглядит на фоне других детей, во что одета. Уже тогда ей было ясно, что не в этом счастье. Потому что никакого счастья вообще нет. Иначе, никого не возвращали бы обратно из семей через некоторое время, и они не выли бы по ночам в подушку от обиды, стараясь остаться неуслышанными – чтобы не засмеяли наутро.
