Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1 - страница 7

Итак, я начал свою жизнь заново. Естественно, что мне пришлось её начать с нуля. В Москве у меня постепенно накопились и нужные мне инструменты и книги, пластинки. Здесь мне ещё предстоит всё это как-то заводить. Но сейчас для меня даже самая маленькая покупка – невероятное дело.

Если бы не наша спешка, то можно было бы собраться более основательно и взять с собой хотя бы минимум инструментов, красок. У меня нет ничего, поэтому всё, что ты сможешь мне переслать, будет кстати. <…>

Конечно, вас всех интересует, как у меня дела. А я отвечу вам на все вопросы сразу: а никак. Я ничего не знаю о своём будущем: о том, на что я буду жить через несколько месяцев, когда смогу начать (и смогу ли – нужны деньги) творчески работать. Я не хочу торопиться, потому что это (торопливость) чревато своими опасностями. Пока что я пользуюсь тем, что у меня есть какая-то минимальная поддержка, и стараюсь понемножку присматриваться, узнавать, что к чему, знакомлюсь с городом. <…>

Я теперь на собственном опыте понимаю, каково быть иностранцем в чужом городе (в любом – в Вене, Париже, Цюрихе). Всякие мелочи, на которые не обращаешь внимания дома, здесь могут разрастись до большой проблемы (хотя бы монета для телефона). Поэтому будьте трижды внимательны ко всем приезжающим (хотя вы и так это знаете), объясняйте как можно подробнее, показывайте на карте, как куда проехать и пр. пр. Если б я здесь (и в Вене) не встретил такого отношения, мне было бы очень трудно. <…>

Обнимаю вас всех. Игорь

Дорогой наш Игорь! Сегодня утром получили твою парижскую открытку – красивую, пятую. Она путешествовала десять дней. <…>

Мы с Аликом просто счастливы от того, что душе твоей хорошо. Сегодня же он встречается с твоей новой знакомой. С Фёд. Вас. [Семёновым-Амурским] перезваниваемся, старик совершенно счастлив предстоящей выставкой, заготовил приглашения, но она отодвигается на ноябрь4. Работы прекрасно оформлены, и зазвучали ещё сильнее. Взяли все за исключением 2-х.

Алик Щ. [Щенников] был у нас. Путешествие его не состоится ввиду того, что отказался он играть роль Штирлица. А вообще, у них бродят и крепнут мысли и выливаются в решение, которое в своё время предприняла наша Татьяна Св. [Светлова, эмигрировавшая в США].

Милый Игорь! Ощущение такое, что ты где-то совсем близко. Мы все тебя очень помним, любим, беспокоимся. Мастерская твоя обнищала – нет твоего духа. Зато он переселился к нам. Книжный шкаф заполнен твоими книгами, на стенах – твои работы. Грустно будет с ними расставаться. <…>

Твои Алик, Лида

Дорогой Боря!

Ну вот я и в Париже. Уже целый месяц. Впечатление такое, что наконец-то я дома. Все абрамцевские, наилучшие московские ощущения у меня сохранились в самом свежем виде. Париж им не противоречит. Это город настолько тёплый, мягкий, обаятельный, что не чувствуешь совсем, что ты в другой стране, с другими людьми, языком.

Жизнь построена разумно, разнообразно.

Маленький отель, где я живу сейчас, находится на узкой улочке, напоминающей Сретенские переулки, только все на холме, покатость в сторону захода солнца. И вокруг такие же узкие улочки. <…>

Пока. Привет всем.

Уезжая, обретаешь Родину. Почти все чувства, которые я должен был бы испытывать сейчас здесь, я испытал летом, в июле, когда приехал навещать вас в Переславль-Залесский. Вы уехали в Москву накануне. Был солнечный день, ярко-голубое небо, почти ещё раннее утро (где-то около восьми). Я пошёл походить по городу. Вспоминал, как когда-то нас с Аликом Анистратовым здесь арестовывали, возили на мотоциклах в местный КГБ. Да и сейчас подозрительно смотрят, может, одет не так, может, потому что с бородой, хотя должны были бы привыкнуть – художников здесь много бывает.