Читать онлайн Эдуард Федоров - Перевернуть мандалу

© Эдуард Федоров, 2024

ISBN 978-5-0064-0910-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Надвигалась гроза. Небо быстро темнело. Словно и не было того яркого, теплого, солнечного дня. Все замерло в ожидании бури. Он листал ленту в смартфоне, изредка останавливаясь на каких-то необычных событиях, фотографиях, дайджестах да на всех возможных темах, которые только можно придумать и назвать какими – либо словами. Это был поток сродни тому, который вот-вот должен будет пролиться с небес на землю и от которого мы обычно прячемся под крышами, навесами – под любыми укрытиями. Но спрятаться некуда. Цветной экран полностью поглотил внимание. Он искал. Искал, сам не зная, что, но понимал, чувствовал скорое открытие, и это вопрос ближайших дней и ночей. За окном прогремело еще сильнее. Скоро…

Капли стучали в стекло все сильней. Ему казалось, что сама судьба, само провидение пытается достучаться, пытается войти в Его жизнь, пытается подсказать. «Ищи, ищи, дальше, дальше, быстрее листай страницы», – звучало в его голове. Мир закрылся на замок стеной дождя. Вспышки молний и яркие заголовки новостей сливались в одно целое. Время исчезло. Что там, за очередным движением пальца по дисплею смартфона? Ничего! Сотни килобайт данных, обличенных в яркие обертки, через глаза проникали в Его мозг, как стук дождя проникал через уши… Все Его нейронные связи электрическими импульсами пульсировали в голове, соединяя несоединяемое и разъединяя то, что всегда было прочно связано воедино. А может, было еще что-то такое, что группировало в одно, в один большой взрыв, это Его стремление найти, и надвигающийся с юга шторм. Напряжение нарастало со всех сторон и накатывало, как накатывают океанские волны на когда-то спокойный и солнечный пляж, переворачивая все с ног на голову. Эпицентр приближался, он был уже совсем рядом.

Он встал, взял лежащую на столе сигару, брошенную ранее, и закурил. Выглянув в окно, Он смотрел в небо, наполняющееся громыханием приближающейся грозы. Густой воздух висел неподвижно и чем-то тяжелым проникал в легкие. Казалось, сигарный дым был вроде глотка свежего воздуха в этой нависшей вокруг неподвижности. Все перевернулось. Осознав произошедшую метаморфозу, Он затушил сигару, закрыл окно, задернул штору и снова начал листать бесконечную ленту. Скоро начнется. Гроза неумолимо приближалась, как приближалось и то, что фатально, неоспоримо и абсолютно детерминированно должно прийти в Его жизнь. Было уже близко…

Он вспомнил сон, который приснился несколько дней назад, и почти мистическую историю, связанную с ним. Стоял теплый летний день. Он долго работал над очередной картиной. Вдохновение просто парило в воздухе, заполняло все имеющееся в комнате пространство. Забыв о времени, о том, что уже давно хочется есть, Он рисовал, выводил на листе белого ватмана кружева, фигуры, раскрашивал, штриховал, смешивал краски. Возникало очередное произведение, то ли искусства, то ли отражения реальности или будущего, а может, всего этого вместе. Да, он рисовал мандалы, берущиеся неизвестно откуда узоры. Никогда неизвестно, что получится в итоге. Так и в тот летний день Он не знал, что это будет последняя мандала, написанная им в этой квартире и в этом городе. И что история, которая будет на ней изображена, изменит очень многое в Его жизни. Краски смешивались в удивительно красивые цвета и превращались, наносимые на ватман, в удивительную палитру, невообразимую игру цветов, заключенных фантазией автора в симметричный мир. Картина была закончена, Он остановился и добавил в правый верхний угол галочку. Она получилась изящная, яркого синего цвета, словно автограф, словно птица, словно помарка, которая совсем не вписывалась в получившийся рисунок. Но рука послушно, повинуясь непонятному инстинкту, быстро нанесла ее на ватман. Он даже не успел осознать, почему это произошло, почему в совершенно законченное произведение Он добавил эту деталь. Любая мандала, которую он рисовал, всегда была самодостаточным произведением, несла свою информацию и не требовала никаких дополнений. Но в этот раз что-то пошло не так. Закончив, Он откинулся в кресло, удовлетворенно закрыл глаза. Пара мыслей, может, немного больше, совсем ускользающих, и сон. Он уснул. Кисть выпала из руки на пол, оставив на паркете ярко-синюю линию с небольшим изгибом в середине. Вероятно, вдохновение, которое находилось в квартире, заметило необычное сходство между галками, на картине и на полу, сделанными одной и той же рукой, но при совершенно разных обстоятельствах. А возможно, эта невидимая и неведанная сила заставила Его руку неосознанно сделать этот росчерк, а потом уже рука, теряя власть над кистью, провела по полу, нанеся остатки синей краски на паркет и как бы сделала копию…

Он заснул глубоко, провалился на самое дно, в самую бездну забытья, туда, где водятся сны, туда, где они хранятся тысячелетиями, разложенные на полочки, разбросанные в беспорядке на полу, тумбочках и шкафах, пылящиеся в сундуках, старые, новые, пахнущие нафталином, совсем незначительные, короткие, длинные, запоминающиеся и мимолетные, которые забываются при пробуждении, вещие, пустые, несущие в себе смыслы, безумные, смешные, страшные и успокаивающие. Другой мир, где без умения ориентироваться человек – просто щепка, которую носит по волнам бескрайнего океана снов. И выбор не за тобой.

В комнате стало темно, пахло красками, летом с улицы доносились звуки утихающего города. Июль был удивительно теплым и радостным, неся в себе позитивные настроения, перспективы, надежды. Каждый ловил свое счастье, втягивая в легкие запахи лета. Они всепроникающе действовали на окружающих, как легкий дурман, наркотик, создавая очередную иллюзию, одну из тех, которые человек любит придумывать себе по поводу и без повода, обманывая себя и других. В общем, лето летело, художник спал. Сны зашебуршились, почувствовав первого посетителя, в предвкушении наступающей ночи, когда тысячи оставшихся без контроля мозга душ провалятся туда же, и тогда уже начнется пир. Город засыпал, просыпались сновидения. Мир опять переворачивался с ног на голову на время короткой летней ночи.

Ему снился город. Цветной, яркий, совсем симметричный, с разбегающимися под одинаковыми углами улицами. Он смотрел на город с холма и рисовал его на ватмане, закрепленном на кульмане. Рисовал как чертежник, для которого важна точность в размерах, линиях, словно делал копию, а не картину. Разница была только в том, что он рисовал, чертил цветными карандашами. Рядом, на земле, валялись уже готовые чертежи, проекции домов, парков, даже коммуникаций. Словно по Его работам кто-то хотел в точности воспроизвести этот город или сохранить на века в каких-то неизвестных архивах. Это был последний чертеж, завершающий труд. Остатки исписанных карандашей веселой мозаикой валялись по всему периметру его рабочего места. Не было ни запахов, ни звуков – просто работа. Он чувствовал важность того, насколько точна будет эта копия, и старался не упустить ни одной, даже маленькой детали. Это бесконечное черчение огромного количества деталей сводило Его с ума. Однако проснуться не было ни малейшей возможности. Но неожиданно во сне что-то поменялось. Сначала незаметным ощущением, которое постепенно нарастало, приближалось, было неизвестным и поэтому пугающим. Он чертил, мурашки уже пробегали по его коже. Сначала одна, где-то в левом боку, потом другая, третья – волной по спине… Что-то покалывающее зашевелилось в основании затылка, поползло под волосами к темечку. Спина, грудь, кожа на голове – все пульсировало от волн мурашек, непонятно откуда возникающих и непонятно куда исчезающих. Он достиг всей глубины сна и погружения в него. Мир снов был в эти секунды всемогущ, и ничто не могло изменить планов создателя сновидения. Из облаков вынырнула птица. Воздушные потоки уверенно держали ее в воздухе. Умело управляя крыльями, она сделала вираж напротив холма, где стоял художник, и они встретились глазами. На долю секунды… Потом птица стала медленно подниматься все выше и выше над городом, отбрасывая тень от крыльев на разноцветные фасады, крыши, улицы и парки.

Он открыл глаза. Приближалось утро. Тот самый момент, когда на улицах города нет шума летящих машин и снующих прохожих, но уже отчетливо понимаешь, что ночь прошла и город медленно оживает. Сны в своих подземельях прятались в норы, раскладывались по полочкам, их шебуршание затихало, и скоро окончательно стихнет. И только время от времени тот, кому повезет запомнить, разбирает свой сон по косточкам, вытягивая из мира снов воспоминания, которые очень зыбки. Вот тогда уже самому сну не до сна, когда его беспокоит человеческая память. И все переворачивается, как это бывает в ночь отдыха человека и бодрствования сновидения.

Открыв газа, Он какое-то время смотрел на оставленное вечером произведение как бы не видя его. Но по мере возвращения сознания начинал различать детали картины, и вдруг она – ярко-синяя птица над картиной, вернее галочка… Но теперь это уже не просто случайно нарисованная галка, а летящая над изображенным на ватмане миром птица. Знакомый холодок пробежал по спине, и в памяти начал проявляться сон. Медленно, кадр за кадром, Он вспоминал сновидение. Картины, цвета, ощущения постепенно возвращались. Внизу, где-то в мире сновидений, начал ворочаться с боку на бок вспоминаемый сон. Ему часто снились сны. Какие-то он пытался разгадывать, какие-то оставлял, как обычное приключение, а какие-то хотелось забыть раз и навсегда. Иногда сны возвращались в виде повторов или продолжений, и попытки найти в них скрытый смысл были частью обычной жизни, не более чем развлечением. В подавляющем большинстве они забывались практически сразу после пробуждения. На этот раз все было иначе. Он вспомнил все от начала и до конца во всех деталях. Появилось чувство чего-то такого, чего Он не испытывал раньше. Нельзя это было назвать тревогой, страхом, беспокойством. Нет, это было что-то другое, одновременно манящее к себе и отталкивающее своей фатальностью. Именно фатальностью, почему-то в Его голове возникло это определяющее слово. И выбор был сделан. Накидав на бумаге свои воспоминания о сне, Он пошел принять душ, немного взбодриться и нырнуть в новый день. А после, вечером, за бокалом вина разгадать этот необычный сон.

Душ принес заряд бодрости. Горячие струи воды смыли утреннюю расслабленность, не оставив от нее и следа. Натянув на ноги мягкие тапки, Он что-то напевая, вышел на кухню, выпил воды и направился на балкон, чтобы вдохнуть аромат утреннего города, почувствовать на коже тепло первых солнечных лучей. Но ощутить все то, что Он так любил, сегодня не удалось. Он остановился, как вкопанный перед креслом, в котором проспал всю ночь. Его глаза уперлись в пол. Мозг судорожно сопоставлял факты, подбирал пазлы, строил логические цепочки. Мыслительный процесс использовал те же алгоритмы, те же нейронные связи и потому медлил. Тело послушно повиновалось, замерев в одной позе, и ждало команды. Команда последовала. Речевая.

– Любопытно, – произнес Он вслух.

Дальше команды от мозга начали оживлять зависшую во времени и пространстве сцену. Он развернул кресло так, чтобы видна была картина, а также в поле зрения попадала получившаяся на полу птица. Потом сигара, затем ром в стакане и, о чудо, стало как-то все складываться в картинку. Он выдохнул очередную порцию дыма и почти обреченно сказал сам себе: