– Я же просил – осторожней! – поморщился маг и подал ему руку. – Поднимайся!
Краем глаза я успел заметить, что Лиза закончила бег без эксцессов, похоже, ее дорожка остановилась плавно. Бережет девчонку-то, с непонятной ревностью подумалось мне. Однако выглядела девушка не очень – тяжело дыша, полусогнувшись, с гримасой боли на лице, держалась за левый бок. Похоже, несмотря на славное спортивное прошлое, нынешние физические кондиции Лизы были не на высоте. В общем-то, не удивительно учитывая последние события ее жизни.
– Выравниваем дыхание, замедляем пульс! – командовал Намдал. – Соревнуемся – первый вошедший в семьдесят, поднимает руку!
Леха отнесся к его распоряжению с неподдельным энтузиазмом, он топтался на месте, медленно поднимая и опуская руки, ожесточенно при этом сопя. Лиза села на пол по-турецки и прикрыла глаза, словно медитируя. Я же ничего такого не делал, зная, что каким бы физическим нагрузкам не подвергался мой организм, пульс и дыхание очень быстро возвращаются к норме. Так получилось и на этот раз. Намдал ходящий вокруг кругами, и хищно втягивающий воздух, остановился возле меня.
– Молодец, Полозов – семьдесят! Почему руку не тянешь?
Я пожал плечами – считать пульс без секундомера бог не сподобил.
– Маевская – семьдесят пять, – продолжал он. – Хорошо! А вот ты Пухов, чересчур стараешься... и результат соответствующий. Сейчас я возьму у вас кровь на анализ. Полозов, руку.
Недоумевая, я протянул ему руку и маг, тут же полоснул мне по запястью, невесть откуда взявшимся ножичком. Таким острым, что я почти не почувствовал боли. Из пореза толчками потекла кровь. Намдал ловко подставил под алую струйку какую-то посудину. У меня закружилась голова, не свалиться бы.
Садись, – скомандовал маг, очевидно, почувствовав мое состояние. Сунул мне посудину с кровью, и со словами. – Набирай. Не пролей! – повернулся к обалдело взирающему на это действо Лехе. – Руку, Пухов. Быстро!
Леха побелел и попятился, но тут же был ухвачен за запястье железной Намдаловой рукой, вырваться из которой оказалось не легче чем из слесарных тисков. Перестав сопротивляться, он подвергся той же экзекуции и получил банку.
Следом настала очередь Лизы. Вот тут, даже несмотря на полуобморочное состояние, я не мог не удивиться – девушка, не сменив позы, сама взяла ножик из рук мага и, спокойно улыбаясь, неторопливо нанесла порез. Потом, с умиротворенным выражением на лице наблюдала, как кровь, опоясав ее тонкое запястье, словно красным браслетом, стекает в заботливо подставленную магом посудину. Суицидница чертова.
Меня начало мутить, но тут вернулся Намдал. Кровь моя к тому времени заполнила уже треть банки. Заценив объем и, видимо удовлетворившись, маг коротко провел ладонью над раной. Кровь тут же остановилась, словно где-то внутри руки перекрыли вентиль. Запечатав банку крышкой, Намдал ушел к Лехе, который все это время как попугай повторял хриплым голосом: "Вот бляха-муха, вот бляха-муха..." А я, с тупым безразличием наблюдал, как затягивается рана и на глазах соединяются ее края. Через минуту, сковырнув ногтем запекшуюся корочку, я обнаружил, что на месте глубокого пореза остался лишь тонкий розовый шрам, да и тот постепенно выравнивался.
* * *
– С этого ужина, – говорил Намдал, – каждый из вас будет получать индивидуальный рацион, подобранный в соответствии с анализом вашей крови и ауры. Предупреждаю, съедать следует все до крошки, на тарелках ничего не оставлять. Лизонька-девочка, особенно это касается тебя. Ты чересчур э-э... стройна. Какой у тебя вес?
