Ближе к вечеру, когда я вся уже измаялась, а сторож наотрез отказался идти на контакт, в дом ввалились три “кумушки”. Дамы пенсионного возраста в цветастых юбках, длинных шубах, и взглядами мясников-потрошителей. Их-то кормили получше меня, даже щеки умудрились отъесть. Совсем мне эти дамочки не понравились, хотя бы потому, что от них пахло горячим хлебом, а есть хотелось так сильно, что готова была и на них накинуться.
– Иди отсюда, девку приказано к церемонии готовить, – зыркнула одна из них на лысого, и тот быстро ретировался.
Эти хищницы быстро окружили меня, оттеснив в дальний угол. Стали щипать мои руки, осматривать со всех сторон, а я безуспешно отбивалась, получая нагоняй от старшей, в этой компашке.
– Тощая, – скривилась дама в красном платке, – и чем она ему понравилась. – Фыркнула, посмотрев на меня свысока.
– Кому ему? – Попыталась узнать о женихе больше, но мой голос не был услышан.
– Да и пусть, – отмахнулась другая, – главное слово пусть держит, мы без его помощи помрем.
– Так-так-так, – мысленно потирала ручонки, – становится все интереснее.
Жених Лине, судя по разговорам, не простой человек, девушку замуж берет, а сельчанам взамен пообещал, что-то очень важное. А в таких условиях это могла быть еда, защита или скот.
– Тьфу ты. – Третья натурально сплюнула на пол, теперь становилось понятно, отчего он такой грязный. – Чего раскудахтались? Шевелитесь, глава сказал привести девку в порядок, чтоб женишок не передумал, беритесь за дело.
Если бы я знала, что со мной будут делать эти женщины, не стала бы убегать от медведя.
Женщины были серьезно настроены, сделать из меня окончательный и безвозвратный труп. Подхватили под руки и поволокли за ту самую шторку. Против трех сильных и властных женщин мои трепыхания были бессмысленны. Слушать протесты никто не стал, выдали знатного подзатыльника и велели помалкивать, пригрозив внушительным кулаком.
Я бы и рада, но как терпеть ледяную воду молча, которой облили с головы до ног, понятия не имела. Процедуру повторили несколько раз, натирая меня какими-то сухими пучками трав, прямо поверх ночной рубашки. Конечно, если они всегда так купались, то не удивительно, что пахли не особо приятно. Стоило серьезно поговорить с главой поселения о нормах гигиены.
Ночнушку с меня не сняли, но попытки стереть мою кожу до костей не прекращали. Дамочки с неистовым рвением и всей своей нечеловеческой мощью превращали меня в фарш, явно перепутав процесс сборов невесты с приготовлением пельменей.
– Не дергайся, – пока двое держали меня, третья втирая какую-то жижу в лицо, – для общего блага стараемся. – И тут же вылила очередную порцию бодрящей воды.
Справедливости ради, скажу, что воду они грели, но лишь пока она из снега превращалась в жидкость. Одна бегала на улицу, набирала снежок в ведерко, потом в камин, и сразу мне на голову. Либо они реально не понимали, что вода не успевала нагреться, либо делали это специально, чтобы брак мой закончился скорейшей кончиной от лихорадки или пневмонии.
Грязная вода уходила сквозь дырки в полу, не сразу их заметила, а именно здесь, часть пола была обработана каким-то особо липким раствором, он не пропускал влагу и не позволял дереву набухнуть. Система интересная, но не практичная.
Если честно, впервые видела настолько грубую работу. Обычно строили либо бани, либо купались в больших тазах, так и в моей юности было, когда жила в деревне. У деда в сарае была старая, чугунная ванна, которую он у кого-то выиграл в карты. Как он ее доволок до сарая, это отдельная история, а что с ним сделала бабушка на следующее утро, стоило целого оскара.
