– Благодарю вас! – промолвил молодой человек в военно-морском полупальто из чёрного сукна с кровавым пятном на уровне правого предплечья и потерял сознание.
По ширине галуна-нашивки на рукаве шинели доктор Гринберг сообразил, что перед ним офицер либо мичман.
– Вэйз мир (боже мой – идиш), девочки, помогите скорее занести его! – скороговоркой выпалил доктор.
С трудом затащив раненого в дом, Гринберг поспешил назад. Прислонившись ухом к двери и прислушавшись с минуту, он взял стоявший в углу прихожей веник и ведро с золой. Выйдя на улицу, будто обычный обыватель, опасающийся гололедицы, ловко орудуя веником, размёл ступеньки и дорожку до проезжей части и густо припорошил перед собой серой пыльной пудрой, отступая назад к дому и зная наверняка, что ни одна собака не захочет искать тут чей-то след. Осторожность прежде всего! Вернувшись, Шимон Моисеевич привычными ловкими движениями вымыл руки и попросил девушек снять с раненого верхнюю одежду и помочь перенести его в кабинет. К счастью, ранение было не смертельное. Пуля прошла сквозь ключицу, не повредив кости. Однако кровопотеря была значительной. Доктор Гринберг внимательно осмотрел рану и, оказав незнакомцу первую помощь, поднёс небольшой кусок ваты, смоченный нашатырным спиртом, к носу раненого. Тот очнулся и осмотрелся.
– Не беспокойтесь, молодой человек, вы в надёжных руках! Рана не опасная. А объём крови ваш молодой организм быстро восстановит.
– Спасибо вам! Позвольте представиться: мичман крейсера Балтфлота «Адмирал Макаров» Константин Лазовский к вашим услугам, – с трудом превозмогая острую боль, произнёс мужчина, закашлявшись. – Хотя какие уж тут от меня могут быть услуги.
– Очень приятно, однако, постарайтесь не разговаривать и избегайте резких движений, – посоветовал Гринберг. – Оставлю вас здесь, сейчас организуем вам спальное место. Завтра будет лучше. Не волнуйтесь и старайтесь успокоиться. Сейчас я вам принесу восстанавливающую микстуру, – улыбнувшись, сказал Шимон Моисеевич.
В прихожей его ждали растерянные и напуганные Анна и Софья.
– Отец, посмотрите, что выпало из кармана его пальто, – сказала тихо Анна и протянула аккуратно сложенный листок бумаги.
Шимон Моисеевич многозначительно посмотрел на дочь и, спешно развернув его, углубился в чтение. Смысл первых слов текста мгновенно отразился на лице доктора выразительной и глубокой межбровной складкой… Это была революционная листовка «Воззвание к матросам и офицерам!» о поддержке власти Советов и борьбе с контрреволюцией номер шестьдесят пять от тридцать первого октября одна тысяча девятьсот семнадцатого года. Начинался текст так: «Революционный Морской комитет за власть Советов. Революционный Морской комитет, образовавшийся из делегатов, приехавших на II Всероссийский съезд Советов, временно взявший на себя функции Центрофлота, обращается к товарищам матросам и офицерам со следующим воззванием…».
Авторы текста призывали отбросить всякое честолюбие и партийную вражду, сплотиться теснее и как один встать на спасение страны за революцию. «Совершившийся великий акт истории, независимо от того, кто его совершил, совершён в интересах трудящихся масс, в интересах революции».
Доктор Гринберг молча сложил листок и протянул его Анне.
– М-да… Всё становится ещё более запутанным. Что же, деваться некуда, идите спать, мои дорогие! Я справлюсь теперь один. Утро вечера мудренее, завтра, я надеюсь, станет ясно, какого кота в мешке мы сами затащили в наш дом. Анна, прошу тебя, завтра ни под каким предлогом не позволять твоей сестре заходить в мой кабинет. Отвлеки её чем-нибудь. Надеюсь, что утром нашему гостю станет намного лучше и я смогу помочь ему покинуть наш дом. Однако всякое может быть, поэтому ровно в семь поутру прошу тебя проверить, всё ли сложилось так, как я сейчас предполагаю. Если же он будет слаб, то мне придётся оставить его до обеда в нашем доме. Тогда постарайся незаметно от сестры накормить его или хотя бы напоить сладким чаем. Я постараюсь уладить всё как можно скорее и лучше. А теперь спать! Прошу на всякий случай закрыть свои комнаты на ночь.
