Персеваль, или Повесть о Граале - страница 2

Главной хранительницей кельтских легенд и преданий еще в период раннего Средневековья оказалась Ирландия. Каким путем бретонские (кельтские) сюжеты и мотивы могли проникнуть во Францию? В силу своего географического положения Ирландия не могла оказать прямого влияния на французскую литературу XII века. Но существовали две обширные контактные зоны: в Британии – Уэльс и Корнуэлл, пограничные нормандскому королевству после покорения Англии Вильгельмом Завоевателем; во Франции, на континенте, – территория Арморики[4]. Арморика стала после завоевания Британии англосаксами убежищем и приютом для кельтов/бриттов, спасавшихся от захватчиков. Отсюда две теории, каждая из которых имела убежденных сторонников: континентальная, согласно которой Арморика сыграла решающую, если не единственную, роль в распространении бретонских сюжетов во Франции, и островная, где решающая роль отводится Уэльсу и Корнуэллу. В действительности обе эти теории не исключают друг друга. В романах Кретьена де Труа, как и в других рыцарских романах эпохи, французская Бретань (Малая Бретань) и Британия (Большая Бретань, то есть Англия), как правило, не различались. Бретонцы из Арморики постоянно общались с норманнами, они составили треть войска Вильгельма Завоевателя, а позже обосновались в Англии, привезя с собой и местных жонглеров, и предания родины, о которой они тосковали, и даже французский язык. Может быть, они и создавали причудливую романную географию артуровских повествований. Такой точки зрения придерживался Р. Луми (Loomis, 1963). То, что из Англии кельтская культура проникла на континент, уж и вовсе не удивительно. Она утверждалась при блестящих дворах нормандских королей, владения которых были одновременно и островными, и континентальными. Политика Генриха Плантагенета, который практиковал экспансию в кельтских землях, и в еще большей мере личная роль блистательной королевы Альеноры Аквитанской, тогдашней главной покровительницы литературы, способствовали распространению моды на артуровские легенды. Мария Шампанская, одна из любимых дочерей Альеноры, унаследовала от матери любовь к словесности, ум, фантазию и способность собирать вокруг себя талантливых поэтов и мыслителей. Она не просто поощряла дар Кретьена де Труа, а подсказала ему сюжет «Ланселота». В общем, мир артуровских сказаний (matiére de Bretagne) был той естественной почвой, на которой в ту эпоху развивался бретонский рыцарский роман, хотя об известных источниках, возможно использованных Кретьеном, ничего достоверного не известно. В своих романах он не раз на них ссылался: в частности, в прологе к «Персевалю» сообщает, что получил от Филиппа, графа Фландрского, книгу[5] (le livre), содержащую рассказ о Граале. Существовала ли такая книга – пока вопрос без ответа. Думается, что прав А. Д. Михайлов, который писал: «Можно предположить, что Кретьен располагал рукописями каких-то “старых сказаний” (об этом он говорит постоянно), излагавших бытовавшие в кельтской среде легенды. Но не исключено, что подобные ссылки были простым повествовательным приемом (если не мистификацией). Возможно, поэт мог воспользоваться этими легендами в их устной передаче, то есть слышать их от бретонских жонглеров» (Михайлов, 1976).

У последнего романа Кретьена «Персеваль, или Повесть о Граале»[6] особая судьба. Роман не был закончен, но именно он увлек Запад своими мистическими загадками и оказался у истоков мифа о Граале, столь популярного в западной цивилизации, что он проник и на территорию массовой культуры нашего времени, бесконечно расширившись в своих сюжетно-мотивных вариациях. Приходится признать, что Кретьен был творцом этого культурного мифа, и первенства у него уже никто не отнимет.