Первоградские хроники - страница 13

Но в определенной степени именно Второград представлял из себя наиболее пугающую картину. Этот город находился в состоянии, к которому нетрудно было прийти и Первограду, если бы не усилия Старейшин, панов-управителей, энергетиков и охранителей. Когда на планете началась борьба за те остатки ресурсов, которые бы позволяли выживать секторам-банкротам, второй город с пугающим ускорением рухнул в безумие анархии. Война не разрушила станцию, но во Второграде не нашлось силы, которая бы консолидировала его население и создала подобие общественных институтов и устойчивого социума. Достаточно быстро число обитателей этой мегастанции уменьшилось раз в десять. Последнее, что транслировали камеры автоматического слежения, более походило на жизнь дикарей, настолько ущербных, что они не были способны объединиться в какую бы то ни было примитивную структуру. Словно йеху из древней сказки Джонатана Свифта, по бывшему Второграду мелькали существа, не способные ни к пониманию, ни к жалости, творили зло, не ведая добра, гневливые и одновременно трусливые – вечно голодные тени человека.

Но не истории гибели космических поселений тревожили Елену ПР. Горячечным шепотом Адубгарат Фаддей рассказывал ей о том, что в космическом пространстве зло гораздо быстрее проникает в людей. «Даже в нашей семье Неблагой распространяет свое влияние», – шипел пятый муж, двусмысленно поглядывая на Изопфеноффа. «В космосе любое начинание человека погружается в царство Сатаны», – продолжал молодой энергетик, намекая на то, что ему известен выход из этого проклятого места.

Сначала Елена улыбалась и хихикала в кулак, но когда поняла, что беременна, начала страшиться Фаддея, подозревая страшное: если он окончательно сойдет с ума, то может попытаться убить не только старого мужа, но и остальных членов семьи. Уверившись, что Адубгарат помрачился рассудком, Елена ПР задавалась двумя вопросами: «Что он намерен делать дальше? Не пора ли обсудить странности пятого с первым, вторым, третьим и четвертым?»

Прямоугольные куски многоразовой бумаги, скрепленные вместе, застилали ковром весь пол отсека. По ним ползал мужчина возрастом чуть больше тридцати лет с серьезным выражением лица, будто увлеченный игрой ребенок. Он методично изучал лист за листом, по спирали передвигаясь к центру «ковра». Иногда человек вносил коррективы в свой персональный вычислитель: он раскатывал рулон гибкого компьютера, чертил в нем знаки и символы, делал голосовые пометки, создавая смысловое поле, доступное лишь его пониманию. Одновременно с этим его коррективы дублировались на чертеже, изображенном на большом экране над рабочим столом. На столе с краю примостилась тарелка с тритоньей нарезкой и кусками плесневидной агавы, рядом стоял наполовину полный бутылек с агавовой водой – энергетиком, разрешенным во всех четырех секторах. Еда оставалась нетронутой. Очевидно, владельцу кабинета сейчас было не до нее.

Ползающий человек мог бы вызвать усмешку у случайного наблюдателя, если бы не его габариты: это был мужчина атлетического телосложения весом около центнера. В помещении стояла тропическая жара, которую так любил энергетик. Исследователь огромной карты нависал над ветхими листами почти обнаженным, в узких шортах из безвоздушного комплекта. Любое его передвижение выдавало огромную силу – мышцы откликались послушно и собранно на все его перемещения. Можно было бы подумать, что это один из ассасин Старейшин. Рубленное лицо потомка кочевых народов дополняло это впечатление, и только глаза, зеленые, отражающие мир, видимый лишь их обладателю, говорили о незаурядном уме Жуанзубана Хо.