Первоклашка - страница 13

Захар глубоко вздохнул, и глаза его отчего-то увлажнились. Вдруг он подскочил на месте, будто ошпаренный, вспомнив, что ему давно пора было выйти! До начала рабочего дня оставалось 15 минут, а пешком до института – не меньше 25-ти. Захару так не хотелось привлекать к себе сейчас ничьего внимания! Видимо, таким образом он подсознательно пытался отодвинуть на «потом» все неприятные объяснения с мамой, женой, дочерью и окружающими…

Глава 5

Здание института, где работал Захар, относилось к типовым промышленным постройкам 70-х годов советской эпохи. Находилось оно в некотором удалении от центра города, поэтому долгие годы никто особо не следил за его экстерьером. Соответственно, через несколько десятков лет здание приобрело достаточно убогий аварийный вид. Три года назад, когда юбилей города совпал с пред- выборной кампанией депутатов городской Думы – власти, наконец, обратили внимание на ветхие и аварийные здания. Был произведён характерный для российских государственных структур ремонт. Разваливающиеся от времени отделочные материалы и изъеденные грибком стены здания института вообще не стали трогать ввиду кропотливости и приличной финансовой затратности работ по их реставрации. Поступили проще. К той стороне здания, которая выходила на городскую улицу, по всей длине прикрепили алюминиевый профиль. К нему шурупами привернули лёгкие и симпатичные на внешний вид панели «еврофасад» китайского производства, отступив на несколько сантиметров от старой, продол- жающей разваливаться стены. Ремонт был произведён в рекордно короткие сроки со значительной экономией бюджетных средств. Внешне всё стало выглядеть вполне современно. Будущие депутаты громко отчитались о «весомом вкладе в культурно-исторический облик города, внесённом исключительно из самозабвенных соображений бескорыстия и человеколюбия». Несомненно, из тех же соображений, но уже без громкого информационного шума, через несколько месяцев после ремонта городских зданий, на южной окраине города, в живописных местах, называемых традиционно «долиной нищих», стали, как грибы, появляться «скромные» двух-, трехэтажные особнячки с архитектурой воистину музейного достоинства. Институтские коллеги Захара, обсуждая в «перекурах» на работе это строительство, шутили: «Жаль ребят, ведь с хлеба на воду перебиваются, чтоб на итальянскую плитку сэкономить. Мужики, давайте в воскресенье выйдем, поработаем, да средства им перечислим вместе с „тринадцатой“ зарплатой? Всё полегче станет бедолагам, будет хоть на что грыжи трудовые лечить.» Захар обычно молча слушал эти шумные «соревнования в злословии», хотя внутри так же, как и большинство его коллег, завидовал и тихо ненавидел хозяев строящихся особняков. Привычку курить Захар поддерживал не по- тому, что не мог обходиться без сигарет. Больше того, не- смотря на уже приличный «стаж» курильщика, он так и не избавился от чувства некоего отвращения к ощущениям во рту и в лёгких после курения. Скорее, он делал это «за компанию», усвоив ещё со студенческих стройотрядовских времён «закон перекуров»: «Кто не курит – тот продолжает работать!» Внутри институтских помещений практически ничего не менялось с середины 70-х годов прошлого века. Когда состояние стен, потолков и пола становилось настолько критическим, что не только лабораторные, но даже «дикие» мыши начинали передвигаться по помещениям с осторожностью, чтобы не получить увечье – в институте производился «ненавязчивый» косметический ремонт, средства на который неизменно собирались, в основном, из зарплат сотрудников. Изначально НИИ был построен для нужд советской «оборонки», как большинство подобных учреждений того времени. Занимался он, в основном, изучением и разработкой новых двигателей к различным видам боевой техники, а также усовершенствованием горюче-смазочных материалов к ним. Однако, пережив глубокий кризис 90-х, конверсию и децентрализацию, институт потерял свою актуальность для государства, и, утратив больше половины опытных кадров, являвших собой воистину цвет научно-технической интеллигенции, с трудом выживал теперь на выполнении мелких заказов от частных фирм и всевозможных «ООО». Острословы, которыми всегда славились институты советской эпохи, называли их в шутку «ОББ»: «Общества с Безграничной Безответственностью». Захар, вместе со своими остроумными коллегами, молодыми учёными, придя в институт со студенческой скамьи, тоже не раз вносил свою лепту в «оформление интерьера» своего рабочего помещения. Храня в памяти не признающий цензур и ограничений дух студенческих КВНов и капустников, они прикрепили неподалёку от окошечка кассы, где в те годы выдавалась зарплата, старый советский плакат с изображением в профиль «отцов» марксизма-ленинизма: Маркса, Энгельса и Ленина. Взгляды «мастодонтов» были направлены на счи- тающих у кассы свои копейки сотрудников, а художественно выведенная чуть ниже подпись гласила: «Пролетарии всех стран, извините…» В лаборатории же, где находилось рабочее место Захара и ещё нескольких его коллег, в основном женщин, уже почти пятнадцать лет красовались подобные «агитационные пособия», прикреплённые когда-то на шкафы канцелярскими кнопками. «Оформителем», помимо Захара, был его тогдашний «закадычный» друг Виктор. Один из плакатов расположился рядом со стеллажом с легковоспламеняющимися жидкостями. На нём мужественный красноармеец с суровым лицом и огромной звездой на «будёновке» выбрасывал вперёд мускулистую руку с огромным указательным пальцем. Прежняя надпись под изображением: «А чем ты помог фронту?» – была заклеена белым листом бумаги. На бумаге, под стандартный канцелярский трафарет, было выведено: «Помни! Пьянство алкоголизма приводит к гибели человеческих жертв!» Второй плакат красовался на шкафу, где переодевалась женская половина коллектива. Это был не просто плакат. Это был целый коллаж, фоном которому служила увеличенная фотография здания НИИ. В двери НИИ на фото понуро входили несколько мужчин. Рядом было наклеено вырезанное со старого плаката изображение женщины с серьёзно озабоченным лицом, решительно указывающей рукой на входящих. «Озабоченность» расшифровывалась подписью чуть ниже изображения: