Эффлер нехотя повторил за чародейкой и закончил:
–В полное и единоличное пользование на месяц! Довольна?
Дея кивнула и направилась навстречу громиле-германцу. Странные ощущения посетили второго Мессера в ту минуту. Казалось в груди или в животе появилось нечто теплое и, по мере приближения первородной, оно все нагревалось и нагревалось. Почему-то легкие вмиг переполнились воздухом, и Эффлеру очень хотелось избавиться от него шумным выдохом.
Но самое удивительное впечатление испытал громила-германец, когда Дея медленно проскользнула мимо него, потому, что вампир, сосредоточившись на собственных эмоциях, совершенно забыл уйти с дороги.
Казалось, не ведьма едва коснулась Эффлера плечом и бедром, а фонтан горящей лавы прошелся по телу. Громила-германец развернулся следом за первородной.
Совершенно игнорируя присутствие Аннабель, привставшей с кресла, ведьма быстро подошла к постели Гервасия и... погрузила руки в его грудь, вытащив сердце. Второй Мессер уже хотел оторвать убийце создателя голову, когда заметил, что отец вовсе не умер, да и сердце по-прежнему соединено с телом шлангами сосудов.
–Не пыхти! – фыркнула Дея на Эффлера. – Ответственный момент, а ты мешаешь сосредоточиться!
В следующую минуту первородная, держа сердце Гервасия левой рукой, правую погрузила внутрь органа. Причем, громила-германец готов был поклясться, что главный мотор создателя, как и его грудь, остался целехонек.
Ведьма прикрыла глаза, вздохнула и вытащила на свет божий ладонь, полную… серебряной пыли.
Брезгливо стряхнула россыпь драгоценного металла на пол, вытерла руку о платье и снова погрузила в сердце. Несколько подобных манипуляций и ладонь первородной вышла из органа почти пустой.
Тогда ведьма быстро водрузила сердце на место и… тело Гервасия на глазах начало обретать прежний облик. Кожа стала мраморно-белой, испарина на лбу высохла, мышцы буквально налились мощью.
–Фуф! Спасибо, колдунья! – выпалил глава Мессеров, вставая с постели и совершенно не стесняясь своей наготы.
Дея кивнула и добавила:
–Проследи, чтобы сынуля выполнил клятву. Завтра приду ворожить в лес.
И вышла вон.
–Какова чертовка? – ухмыльнулся Гервасий, наблюдая за лицом Эффлера, неподвижным, но уж слишком скованным.
Громила-германец ощущал странное жжение в груди и животе, навязчиво распространяющееся по телу.
А когда Деи и след простыл – Эффлер слышал, как она хлопнула входной дверью, и как великосветски пожелал ей удачи Ногаре – громила-германец почувствовал нечто еще более странное. Это напоминало сильный сексуальный голод, только ощущения не концентрировались в эпицентре подобного голода, а расползались по всему телу. Было жутко некомфортно, даже неприятно, словно вся кожа, все мышцы, все внутренние органы противились уходу первородной.
– Она вернется, – ухмыльнулся Гервасий, натягивая на голое тело любимый спортивный костюм – темно-синий с красными полосками на брюках.
– Да мне то, – пожал плечами Эффлер, быстро удаляясь в свои покои.
***
Битых два часа громила-германец пытался восстановить то самое душевное спокойствие, каким гордился тысячелетья. Этот холод внутри, это безразличие почти ко всему. Но ничего не выходило.
Каменные стены его апартаментов, не уступавших по масштабу комнатам Создателя, лишенные всяческих украшений – обоев, гобеленов напоминали о том, как Дея проскользнула мимо Эффлера, готовая уйти и не лечить умирающего Гервасия.
