Поравнявшись с отцом, Эффлер внимательно посмотрел в глаза основателя клана. Что он знает? Кровная связь обычно перекрывалась членами семьи. Запустить ее мог либо весь клан сразу, либо Гервасий с первенцем по личному хотению. Как самые древние и старшие они были в силах ненадолго войти в нервную систему остальных Мессер. Однако если бы создатель сделал подобное, громила-германец уж точно почувствовал бы.
Пару секунд сын и отец буравили друг друга взглядами.
– Да об тебя после ее прихода можно было аккумулятор заряжать! – хихикнул Гервасий. – Тут никакой кровной связи не надо!
–Что ты о ней знаешь? – обреченно уточнил Эффлер, понимая, что выдал себя с головой.
– Вообще-то не так много, как хотел бы, но не так мало, как многие в этом мире, – основатель клана криво улыбнулся. – Пошли! – хлопнул сына по плечу. – Прогуляемся по заднему двору, расскажу про первородных. Дея Дрейко – легенда. Заодно объясню непутевому первенцу, что с ней-то уж точно не стоит связываться.
Громила-германец медленно шел за создателем по широким коридорам замка, почти не замечая ничего вокруг и весь обратившись в слух. Почему? Он и сам не мог себе объяснить. Просто упустить хоть слово о ведьме казалось немыслимым.
Про властелинов даров Эффлер прежде слышал мало. Знал, что вроде бы они хранители магии пяти стихий: воды, дерева, воздуха, огня и земли. Как выяснилось, силы природы распределились среди колдовских семей неравномерно. Магию получали только первые женщины каждой ветви рода. Вот почему их называли первородными, сообразил громила-германец, прежде списывающий подобный термин на высокомерие колдунов, считающих себя первыми из первых.
Гервасий принялся перечислять кланы властелинов стихий, но Эффлер почти отключился, и только фамилия Дрейко встряхнула его, вырвав из раздумий…
– Дрейко – хранители огня и воздуха! Самые могущественные. Правда, прокляты.
Последнее слово резануло по слуху как скрип ногтя по стеклу.
– В смысле прокляты? – уточнил громила-германец, вдруг осознав, что уже бредет рядом с создателем по заднему двору замка, заросшему массивными деревьями с причудливо изогнутыми ветвями и пышными кронами.
Гервасий мало знал о проклятье. Только то, что наложила его другая семья хранителей, вроде бы сгинувшая с лица земли благодаря клану Дрейко и правившая водой. А еще из-за него ведьмы рода Деи не могли иметь детей. Впрочем, было некое условие, при котором повелительница огня и воздуха могла забеременеть. Тем не менее, до сих пор никому это не удалось.
Эффлера мало интересовало – могла ли Дея иметь детей. Но почему-то громила-германец поймал и уличил себя в какой-то темной радости оттого, что первородная не в состоянии забеременеть. Ведь именно этого не мог ей дать вампир. Было странно думать о будущем женщины, в которой второй Мессер видел лишь любовницу – страстную, на многие ночи… но…
Или не только?
– Кхм…– Гервасий усмехнулся, – Видел бы ты Дею и Салму пару тысячелетий назад! Они такого жару давали!
–Ты о чем? – Эффлер остановился посреди тропинки шириной шагов в пять и посмотрел на хитрое, веснусчатое лицо создателя.
– Да ты совсем замечтался, как пансионка! – загоготал Гервасий, запрокинув голову. – Забеременеть пытались! А теперь, наконец, очнись и подумай – как это делается?
Только после этого громила-германец смекнул, что одно упоминание имени Деи утопило его в каком-то сладком тумане грез, совершенно непонятного происхождения и смысла. Память то возрождала мгновение, когда ведьма проскользнула мимо Эффлера в коридоре, то когда шикнула на второго Мессера, вытащив наружу сердце Гервасия. Странно, но мысли будто тонули в сиропе этого приятного ощущения ее близости, ее запаха, едва-едва уловимого, чем-то напоминающего смесь ароматов кунжута, корицы и апельсина. В голове мутилось и сосредоточение невесть куда улетучивалось.
