– Если камень мешает, его сдвигают, – вкрадчиво ответил Вируту.
– Великоват камешек, – покачал головой патриарх.
– Зато дело будет угодно Отцу-Небу. Но и надеяться на удачу ни к чему. Люди понимают, к чему придет народ, если Миду останется.
Пока старшие беседовали, прочие уважительно молчали, попивая чай. У Мамуты в голове бегала по кругу одна и та же мысль: «Начинается!». Он сидел с непроницаемым лицом, но сердце колотилось. Открывался полог, за которым таились большие перемены. Теперь держись! Много будет охотников, схватить удачу за хвост, да не все доживут, чтоб хотя бы увидеть эту птицу. А уж дотянется и того меньше. Но разве можно не попробовать? Остаться в стороне в такое время? Пасти скот, продавать шкуры и шерсть. А потом услышать новые имена героев и владык. Отец осторожен, очень даже осторожен. Только бы он не решил остаться в стороне! И как назло Мамута старший сын, он не сможет отправиться на поиски приключений, добычи и славы, ему надлежит управлять и наследовать. Соглашайся, отец!
– Вы не единственные посланцы светлого Марминида? – спросил Пармута после долгого раздумья.
Услышав эти слова, юноша готов был перекувыркнуться через голову от радости. Если бы отец решил, что ему предлагается недостойное дело, мятеж, он именовал бы минида совсем иначе. В лучшем случае просто по имени.
– Были посланы многие, – подтвердил Вируту. – Одновременно с нами. Кто слушал их слова, мне неведомо. Тем паче, кто принял руку светлого Марминида.
– Я не могу дать ответ немедля, – вымолвил, наконец, хозяин. – Утром я оглашу свою волю.
– Да будет твое сердце мудрым! – склонил голову Вируту, и его движение повторили остальные.
Остаток вечера прошел в обычных разговорах. Мамута не находил себе места. Уснуть же он в ту ночь не смог вовсе.
Утром отец объявил, что они откочевывают на северо-восток. Сам же Пармута вместе со старшим сыном и половиной воинов примкнет к Марминиду, оставив на хозяйстве среднего сына Минмуту, которому вот-вот стукнет пятнадцать.
Олара толкнула дверь. Та задела висевший на притолоке амулет. Над лавкой раздался мелодичный перезвон. Кто знает, помогает ли этот талисман от злых духов и бережет ли от дурного глаза, но о гостях, открывших дверь, оповещает исправно.
Путешественница вошла и замерла посреди пятачка, свободного от товаров. Вперед не удалось бы сделать и двух шагов, так близко располагалась стойка. По бокам места тоже не было – стояли большие вазы, статуэтки, крупная посуда и старинная утварь. Дверь затворилась за ней, притянутая пружиной. Уже одно наличие такого недешевого приспособления указывало, что дела у антиквара идут на славу.
Хозяин лавки вынырнул из-под стойки, за которой что-то перебирал, и внимательно разглядывал гостью. Левую руку при этом, он не поднял выше столешницы. Может, она держит мешочек со старинными пуговицами или чем-то сыпучим, который хозяин не успел хорошо поставить, но вполне возможно, что в руке зажат кистень и лавочник опасается неурочного посетителя. Скорее всего, всех своих покупателей торговец знает, и новые клиенты заходят сюда нечасто. Мало кто наведывается в эту лавку просто поглазеть на древности или прикупить для дома вазу. Обычно новички о визите договариваются особо и заранее, но она решила не рисковать, отыскивая нужных людей и излишне знакомясь с местными знатоками древностей.
Олара светски улыбалась. Это был он, несомненно. Описание совпадало.
