Зато физически Петр развивался очень быстро и «11-летний Петр по развитости показался иноземному послу 16-летним юношей».
Выслушав наставления царицы Натальи о плохом обучении царя Петра, Федор низко кланялся и, пообещав, в очередной раз, приложить все силы для обучения Петра грамоте, уходил прочь с ее глаз, а царица после плотского удовольствия, просила у служанки сладко-кислого клюквенного морсу и испив его, уходила в опочивальню отдохнуть перед обедом. Так она проводила дни в Преображенском, поскольку царевна Софья отлучила мать-царицу от всех государственных дел.
Петр же, подсмотрев и подслушав плотские утехи матери и успокоившись битьем посуды, обычно убегал в дальний угол двора царской усадьбы, где проводился забой скота и птицы и насмотревшись, как живые бычки и бараны превращаются в освежеванные туши, царь вместе с подоспевшим к нему холопом Федей, продолжал метаться по терему, пока слуги не приглашали его к обеду.
Обед проходил в трапезной, вместе с матерью и ближними к ней боярами, главным среди которых был Иван Кириллович – брат царицы Натальи.
Петр ел много, жадно и торопливо, хватая куски мяса с разных блюд, а если день был постный, то ел сладости, избегая рыбы, которую не употреблял ни в каком виде, вызывая этим удивление матери и других застольников. Рыба у русского человека не исчезала со стола круглый год, благо что водилась во всех реках в изобилии и достаточно для пропитания и знатных людей и служивых и крестьян, а запретов на ловлю рыбы еще не было.
Петр не ел рыбы вовсе, потому что рыба водилась в воде, а «Петр чувствовал такое отвращение к воде, что дрожал и бледнел при виде ручья». Видимо, и здесь сказывалась его хазарская кровь, поскольку степняки тоже не ели рыбу. Петр также терпеть не мог бани и почти не мылся, уверяя мать, что ему становится дурно в бане, так что Наталья Кирилловна смирилась с этой странностью сына и не принуждала его ни к мытью в бане, ни к утреннему умыванию, наказав в слугам, чтобы они протирали царя по утрам влажной тряпочкой, смоченной настоем чистотела, что не избавляло царя от резкого запаха, исходившего от него даже в столь юном возрасте и сохраняющегося потом на протяжении всей жизни.
Однажды Петр, попробовал за обедом яблочного уксуса, который ему так понравился, что Петр всякий раз, оканчивал обед, выпивая стопку уксуса и запивая его оливковым маслом.
На этом обеденные странности царя не заканчивались. При царском дворе «послеполуденное время посвящалось отдыху. Спанье есть от Бога присужено полудне, – говорит Мономах, – от чина бо почивает и зверь и птица и человеки».
Петр же никогда не спал днем. Он вставал поздно утром, в отличие от всех прочих обитателей царского терема и прочих русских людей, а потому дневной сон был ему не нужен и, отобедав с матерью, он убегал к своим потешным живым солдатам, которых завел в Преображенском взамен деревянных игрушек.
Солдат этих было уже больше сотни, одеты они были на иностранный манер, имели несколько офицеров-немцев, и лишь только появлялся царь, начинали построения и маршировку или, разделившись на два войска, начинали потешный бой между собой, иногда вызывая увечья и даже смерть по неосторожности движений с ружьями и пиками. Если случалась смерть солдату, Петр приходил в полный восторг и говорил, что сегодня маневры случились как настоящие и завтра он непременно их повторит, если не будет морозного дня – в холод царь потехи не устраивал по причине нетерпимости к стуже.
