– Какого черта, Седьмой? – охранник баюкал на груди свою укушенную руку. – Зачем ты это сделал?
– Больше никаких УКОЛОВ! – я подошел к следующей клетке, где бесновался Второй. – Бегите отсюда, братья, вы свободны!
***
– Шарик, очнись! – я вздрогнул, выплывая из сновидений. – Шарик, ты живой?
Я дернулся встать, но тут же свалился на пол. Напротив меня, связанная по рукам и ногам, лежала Люська и сверкала в темноте глазами. Мы находились в кабине какого-то фургона, который медленно ехал по дороге. За стенкой из кабины доносился веселый хохот и разговоры двух мужчин.
– Гав, – мрачно ответил я. – Живой, только какой смысл?
– Слава Богу! – выдохнула Люся. – Я думала – тебя убили.
– Лучше бы всех вас сразу убили, – в углу фургона зашевелилась куча тряпья, и худой пленник вылез наружу. – Туда, куда нас везут, лучше попадать сразу мертвыми.
– Куда? – повернулась к нему Люся. – Что это за место?
– Воинская часть 34, – мрачно ответил пленник. – ПВО. Когда начался апокалипсис, выжили те, кто оказался отрезан от внешнего мира. Эта воинская часть – одна из них. У военных до последнего была связь, еда, оружие. Они были в курсе всех новостей, поэтому сумели подготовиться лучше всех. Многие жители города бежали к ним в поисках защиты, но вынуждены были умирать под шквальным огнем. Может, это и к лучшему, – вздохнул он. – Не видеть того, что случилось потом.
– И много там осталось солдат? Как они выжили без еды два года?
– Человек сто, так что я тебе не позавидую, девочка. Если есть возможность, убей себя сама.
– Ты не ответил на мой вопрос: как они выживали эти два года?
– Приедешь, увидишь, – уклончиво ответил пленник. – Если понравишься им, проживешь подольше.
Он снова залез в свою кучу тряпья и замолк.
– Ненавижу! – Люся заерзала в темноте, пытаясь освободиться. – Ненавижу всех!
***
Несмотря на нервы, я умудрился задремать. Очнулся, когда загремели ворота, и мы въехали на территорию воинской части. Когда задние двери фургона распахнулись, я зажмурил глаза от света. Под свист и улюлюканье солдат меня поволокли к небольшому домику, рядом с которым на земле валялась длинная цепь с ошейником. Я зарычал и попытался укусить руку, схватившую меня за загривок.
– Может, сразу пристрелим и на кухню к Молу? – молодой пацан направил на меня автомат и щелкнул затвором.
– Смотри, он как будто понимает, – хохотнул второй парень, когда я замер на месте, позволяя беспрепятственно одеть мне ошейник. – Убивать нельзя, пока приказа не будет. Забыл, что бывает с теми, кто ослушается приказов?
Я напряг шею.
– Ах вы, придурки, приказа убивать меня нет! – я щелкнул пастью в опасной близости от руки солдата.
– Черт! – отскочил он. – Я его сейчас прикончу!
– Остынь, – положил ему на плечо руку второй солдат. – Хочешь попасть на кухню?
Солдат побледнел и сплюнул себе под ноги.
– Черт с ним, пускай живет до вечера, – они развернулись и побрели в сторону фургона, откуда доставали связанную Люсю. Я довольно гавкнул им вслед, ощущая несильно затянутый ошейник вокруг шеи. Вы еще не знаете, как я сбежал из ЛАБОРАТОРИИ.
Из кабины вылезли Герман и Янчик. Солдаты встретили их бурными аплодисментами. Шутливо раскланиваясь, они подхватили Люську под руки и потащили к большому трехэтажному кирпичному зданию. Следом вытащили худого мужчину.
– Куда его? – послышался чей-то голос. – На цепи теперь пес.
– На кухню его.
– Нет! – пленник упал на колени. – Я не хочу на кухню, лучше на цепь.
