– Раз, два, три, четыре. Шире круг! – Стоя в центре, руководил забегом сутулый бородач в клетчатой рубашке и обвислых штанах.
Галя следовала за волоокой девицей в голубом «адидасовском» костюме. Тяжелые вьющиеся волосы, стянутые в хвост, развевались над ней, как огонь над факелом.
– Живей, Алла, живей! – крикнул ей бородач. – Движения в разные стороны. – Он зашлепал одной ладонью по голове, второй стал вращать на животе. – В другую сторону. Еще быстрей!
Ребята старались, но все равно сбивались, покатывались со смеху.
– В две шеренги! – разорвал бородач кольцо бегущих. – Вы – кошки, вы – собаки. Разговаривайте!
Лай, мяуканье, вой и хохот разнеслись по сцене и залу.
– Поп-гол! – захлопал в ладони бородач. – Шакира, Биёнс, «Прекрасный лжец». Три-четыре! – Он стал дирижировать, а студийцы – изображать игру на музыкальных инструментах, имитировать голосами их партии.
– Стоп! Аплодисменты новенькой! – Бородач снова захлопал, его поддержали остальные. Галка присела в книксене.
– Галь, ем муху за один поцелуй! – неожиданно выкрикнул красивый мальчик Гена, вскинув вверх кулак.
– Давай. Только ноги ей сначала помой, и пусть анализы сдаст, – мгновенно ответила Галка.
– Ха-ха-ха! – грохнула вся студия. – Получил, Генчик!
– Перекур! – объявил бородач и подошел к Галке. – Для первого раза просто гениально, – преподнес он конфету. – Так держать!
– Спасибо, – поблагодарила она…
В звездном небе горели неоновые слова: «Алые паруса». В темных окнах здания дворца культуры отражались огни фонарей.
Галка и пышноволосая Алла шагали по бетонной дорожке к автобусной остановке. Алла шла с независимым видом, давая понять попутчице, что пора бы и расстаться.
– Ал, постой-ка. – Наташка протянула ей набор от Диора. – Дарю. Я сегодня купила для одной своей медхен, а она укатила в Бельгию.
Алла целую минуту разглядывала чудесное содержимое пластмассовой коробочки.
– Ой, Галя, удобно ли? – наконец усомнилась она. – Вообще-то мои тени как раз закончились… Но он же стоит долларов 50, да? Или 100?
– Бери-бери. Для меня это все так – пыль на ветру. Мои ж предки – дипломаты, в Англию смылись на драй лет.
– Да? – Алла посмотрела с заинтересованностью. – А мои на юг… смылись. Позагорать.
– Серьезно?! – обрадовалась Галка. – Так слушай, Ал! – вперила она осененные глаза в телячьи очи коллеги по искусству. – Раз такое дело, давай жить вместе! Немного у меня, немного у тебя – все веселей будет! Квартира у меня четырехкомнатная – выберешь любую.
– Нет, Галя, извини, но с этим ничего не получится. – Алла вздохнула, испытывая неловкость оттого, что вынуждена отказать. – Мои приводить в дом подруг не разрешают, и сама жить у тебя я не смогу – они звонят с утра до вечера.
– Да? Ну, раз так, что ж поделаешь. – Галка, погрустнев, замолчала.
И тут из темноты им навстречу вышли двое рослых накаченных парней: один – длинноволосый, второй – с полным ртом оскаленных золотых зубов.
– Смотри, Мак, мартышки какие! Берем, да? – глумливо ощерясь, сказал дружку фиксатый.
– Ага. На проверку интеллекта, – тряхнул челкой волосатик.
– Мак – «за». Значит, людмилки, гуляем вон до той машинки. – Фиксатый показал пальцем на белый потрепанный «мерседес», стоявший невдалеке на мостовой.
– Ой, чего они? – плаксиво промямлила Алла и с расширенными от страха глазами прижалась к Гале.
– Эй, мосёл, а фиксы у тя на каком цементе? Что зубы вылетают, а цемент стоит, а?! – выдала та задиристым говорком.
