Но Оливия останется в живых. Рано или поздно она найдет мой планшет и прочитает это послание.
Прости, что не сказал тебе этого раньше… Но я не мог. Ты моя дочь, и я догадываюсь, откуда в твоем организме взялись эти антитела. В нашем институте много лет назад вывели генетический код, его свойство универсально. Такой код был обнаружен лишь у нескольких людей. Он очень редкий. И ты, Оливия, одна из тех, чье ДНК имеет данную особенность. И с точностью могу утверждать, что выживут именно те люди и животные, которые имеют такой генетический код. Не понимаю, почему кровь, взятая у такого уникального человека, не работает на других».
И всё?
Теперь понимаю одну очень простую вещь: мне Бог помогает или сам дух Вайбера. Я не просто так наткнулась на этот планшет.
Достаю из переносного холодильника бутылку воды и залпом выпиваю.
Оливия – дочь Джона Вайбера. Это сенсационная новость. И как ей сказать об этом?
Гул возник из ниоткуда – далекий, непривычный, похожий на звук авиационных двигателей. Моё сознание сопротивляется воспринимать этот шум всерьез. Это сон, который я уже не вижу, но впечатления сохранились.
Открываю глаза и смотрю в потолок. Сегодня провела ночь в комнате мамы Оливии, так как девочка оккупировала мой диван. Странно, что этот рёв самолёта из сна не прекращается. Сделав усилие, опираюсь на одну ладонь и приподнимаюсь, чтобы выглянуть в окно. Чистое небо предвещает хорошую погоду еще на несколько дней. Если мы отправимся в путь прямо сейчас, то ничем не рискуем.
Подумав, что пора разбудить Оливию и собираться, поднимаюсь с постели и ныряю ногами в тапочки. Часы показывают чуть больше семи утра. Я чувствую себя бодрой и выспавшейся, и от удовольствия, что всё идет как надо, вытягиваюсь во весь рост, подняв руки вверх. Именно в этот момент вижу в небе белую полоску, какую могут оставить только… САМОЛЁТЫ!
– Оливия! – кричу на ходу, спотыкаясь о порог, затем начинаю трясти девочку, чтобы разбудить поскорее. – Просыпайся же!
– Что стряслось? – недовольно сонным голосом бурчит Оливия и хочет вернуться на подушку, но я ей не даю.
– Пошли быстрее, вставай… Ты должна это увидеть.
– В нашей ситуации, Селена, никаких войн не предвидится. Телевизор тоже не пашет, чтобы новости увидеть… Так чем же ты хочешь меня удивить?
Я помогаю ребенку встать и вывожу из комнаты.
– Сейчас ты всё поймешь.
Мы выходим на широкий балкон, а легкий ветерок немедленно обдувает наши волосы и ободряет своей свежестью. Тычу в небо пальцем. Ровная белая полоса уже расплывается и уходит к югу.
– Ты это видишь? – На моём лице широченная улыбка, не знаю, как скрыть радость. Из груди смех так и рвется.
– Это же… от самолёта? – Оливия смотрит на меня, чтобы услышать подтверждение, и я киваю. – Чело-век?
– Да, Оливия! Это человек. Где находится аэропорт?
– В двадцати одном километре к югу от города в округе Сан-Матео, между городами Сан-Бруно и Миллбро, – отчеканивает, словно заученный текст, девочка. Голос у нее еще сонный, хриплый, но глаза широко открыты. Девочка едва сдерживает эмоции, когда спрашивает: – Ты хочешь ехать туда?
– Немедленно! – пританцовываю я.
Мы хватаемся за руки и как сумасшедшие начинаем визжать.
– Человек! Человек! Человек!
– Или люди?
– Ура! Люди! Люди! Люди!
Через полчаса мы уже сидим в машине, а Эльбрус досыпает на заднем сиденье.
– А если самолет улетит? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает Оливия.
