И это слово пришло не снаружи. Оно вспыхнуло внутри.
– Ты готов, Элиан?
Голос. Без пола. Без возраста. Без места.
Не голос божества и не шёпот демона.
А голос времени,
не того, что на часах, а того, что всегда ждало, пока его услышат.
Элиан не ответил – он просто дышал.
Каждый вдох был выбором.
Каждый выдох – отрезком новой судьбы.
– Ты открыл тишину,
продолжил голос.
Ты вошёл в момент, где ничто не требует спасения.
Теперь ты должен услышать то, что нельзя забыть.
Истину, за которую платят вечностью.
И тогда перед ними возникла дверь.
Без стен. Без коридора. Просто дверь, стоящая в середине комнаты,
словно она всегда была частью этого мира,
но только сейчас позволила себя увидеть.
На ней – символ:
песочные часы, внутри которых текло не зерно песка, а свет.
– Пройди.
Но помни: не всё, что узнаешь, можно пережить.
Некоторые истины меняют даже время.
Элиан коснулся дверной ручки.
Аэлина стояла за спиной – она не удерживала. Она помнила.
Он толкнул дверь.
И в ту же секунду исчез не только он —
исчез дом, исчез дождь, исчез вечер.
Осталась только пустота, в которой впервые прозвучало то, что никто прежде не осмеливался произнести:
Настоящее – это иллюзия.
Ты живёшь не в "сейчас", Элиан.
Ты живёшь в последствии. И с этими словами мир начал разворачиваться.
Сначала Элиан падал.
Не вниз – не вверх. Он падал внутрь.
Слои реальности сдирались, как кожа сна, и каждый следующий был тоньше, прозрачнее, ближе к истоку.
Это был не тоннель и не портал – это было чувство, будто время наконец решило показать ему, что прячется под маской причинности.
Он не кричал. Не сопротивлялся.
Он был готов – как готовы становятся не от храбрости, а от исчерпанности.
Когда всё пройдено, всё потеряно, всё увидено, остаётся только одно:
войти туда, где слова спасают и нет ничего, кроме истины.
И вот – земля.
Песок. Светлая, сухая равнина без горизонта. Тёплый ветер, пахнущий не воздухом, а временем, как если бы можно было вдохнуть целый век времени,
вдохнуть забытое, затёртое,
и на вкус это было бы – жизнь.
Перед ним – тысячи дверей. Не стен, не коридоров – только двери стоящие в воздухе, как вечные стражи тех, кто решился.
На каждой – символ. Песочные часы, разбитые зеркала, горящие перья,
змеи, пожирающие собственный хвост.
Каждая дверь – не вход, а воспоминание о выборе, который был сделан когда-то,
и теперь ждёт, чтобы его поняли.
А посреди этого переполненного пустотой места – стояла фигура. В плаще из времени, сотканном из сцен, что повторялись вновь и вновь. Лицо её было закрыто, но глаза светились, как часы, в которых не осталось стрелок.
– Элиан, – сказала она.
– Ты пришёл не за правдой. Ты пришёл за тем, что ни одно твоё «я» не решилось бы принять. За пределом воли. За пределом свободы.
Он узнал этот голос. Он слышал его, когда молчал. Он знал его, когда умирал.
Это была первая доля знаний —
первая мысль, первое движение,
первая крупица света,
из которой родился весь цикл.
– Кто ты? – спросил он.
– Я – та часть тебя, что никогда не забывала, что ты уже всё прожил.
И тогда двери зашептали.
– Зачем мне жить, если я всё прожил? – спросил Элиан и его голос рассыпался эхом, как камень, упавший в бесконечно глубокую воду.
Фигура не двинулась. Ветер трепал её плащ, в котором отражались события – рождение, встреча, потеря, выбор, жертва. Одни и те же, снова и снова. Одни – в разных версиях, другие – неизменны, как шрамы во плоти вечности.
