Песнь Гилберта - страница 22

Проснулся Гилберт, когда солнце уже сияло в зените. Си́рин хотел подкрепиться остатками вчерашнего пира, как вдруг чуткий слух уловил голоса:

– Эта тварь наверняка где-то здесь.

– Ты думаешь? – послышался в ответ высокий голос. – Может, оно уже улетело? А то и вовсе нет никакого чудовища. Старику просто привиделось спросонья?

– Нет, – пробормотал третий голос, – эту тварь вся его семья видела. Огромный зверь улетал в сторону леса. С другой стороны, а стоит ли нам её вообще искать? Может, лучше не находить это чудовище? Вдруг это один из тех опасных монстров из диких лесов? Слышал, что после встречи с ними никто не выживал.

– Трус ты просто, вот и всё. Арбалет тебе на что? Птица это или действительно монстр, пристрелим его, и дело с концом!

 Гилберт судорожно сглотнул. Паника волной поднималась, захватывая всё его сознание. Сердце бешено колотилось в груди. Шаги всё приближались. Послышался хруст веток под ногами незнакомцев, и это послужило спусковым крючком. Си́рин взмыл в небо под удивлённые возгласы людей. Несколько стрел пролетели мимо, едва его не задев, но Гилберт всё набирал и набирал скорость, стремительно исчезая вдали. Пролетев достаточное расстояние, он наконец-то дал себе возможность передохнуть. Обнаружив, что во время бегства фрукты упали из его туники, си́рин издал тихий стон. Как же так?! Столько опасности, риска и страха, чтобы утолить голод! Обида захлестнула его, переливаясь через край глаз парой скупых слёз. В голове мелькнула крамольная мысль: «Не лучше ли было в клетке, в безопасности и с регулярной кормёжкой?» И тут же он замотал головой, тихо бормоча себе под нос: «Нет, нет… Ни за что не хочу оказаться там снова».

 Гилберт сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел в незапятнанную облаками лазурь неба. «На что стала похожа моя жизнь? За что мне всё это?» – тихо прошептал он.

 В эту ночь си́рин не осмелился повторить вылазку. А позже, поразмыслив, решил не задерживаться надолго около поселений, перелетать на новое место как можно чаще. Может быть, так он быстрее доберётся до моря? Или придётся сгорать в мучениях страха и голода всю оставшуюся жизнь в бессмысленных попытках продлить её ещё на несколько дней? Каждую ночь рисковать, чтобы заполучить немного пищи. Так си́рин и продолжил свой путь в поисках дома. Слух и предчувствие опасности стали отточены в совершенстве. Казалось, всё, что было звериного в нём, обострилось до предела. Бесшумное передвижение и высокая скорость реакции значительно превосходили человеческие. Привыкнув действовать под покровом ночи, глаза его видели так же хорошо, как днём. Всё меньше людей успевало засечь его присутствие. И даже собаку во дворе он замечал раньше, чем она его. Вылазки становились успешнее и спокойнее. А потом начались дожди. От сильных ливней не спасали даже густые кроны деревьев. Солнце днём уже не припекало, а ночи становились всё холоднее и холоднее. Но самое главное – деревья в садах больше не клонились к земле от тяжести фруктов. Всё чаще си́рин встречал засохшие мелкие плоды на голых ветвях. Еда заканчивалась, а дом не становился ближе. Голод и отчаяние толкали Гилберта на более опасные действия. Он пробирался в сарай к домашнему скоту в поисках остатков пищи, заглядывал в окна. И, в конце концов, стал забираться и в сами дома, когда хозяев не было дома, съедая всё, что мог найти. Он обзавёлся рюкзаком, бутылкой для воды и одеждой, сделав в ней прорези для крыльев. Выглядело всё это нелепо, но зато хоть немного помогало в пути и спасало от холода. А ночи тем временем становились не милосерднее. Деревья уже давно рассыпали золото своих листьев по земле, обнажая голые ветки. Трава пожухла и ночами покрывалась изморозью. В особенно холодные ночи даже украденный полушубок не спасал си́рина от холода. Он дрожал всем телом на дереве, выпуская клубы пара, и не мог уснуть. Иногда во мраке ночи Гилберт забирался в хлев и, прижавшись к тёплому телу коровы или овцы, забывался коротким тревожным сном. Он не мог позволить себе долго там находиться. К тому же часто просыпался от кошмаров, в которых приходили люди и учиняли над ним расправу. Измученный холодом и бессонницей си́рин стал более рассеянным. Время от времени мерещились какие-то вещи, которые исчезали, стоило лишь пристальнее на них посмотреть. Всё ещё не было и следа моря, и Гилберт с ужасом думал о наступлении зимы. Сможет ли он пережить несколько суровых месяцев под ледяными ветрами в лесу?