Песнь Гилберта - страница 48

– Развяжи меня немедленно! Ты что, не слышал, кто я такой?! Ты будешь уничтожен всей мощью Величайшего и Орденом Прихода Мага!

 Си́рин призадумался. В памяти смутно всплывали рассказы Фергуса об опасности Священников и их безграничной власти. Сам правитель города трепетал перед ними, а простой народ и подавно. Возможно, Гилберту тоже стоило поостеречься связываться с этими людьми. Но что сделано, то сделано. Обратной дороги нет. К тому же, как вор, он и так ходит по лезвию жизни и смерти. «Пожалуй, я стал слишком дерзким, чтобы бояться. Да и терять уже нечего», – ухмыльнулся про себя Гилберт. Вслух же он сказал:

– За всё время, что я путешествую, ни разу не видел, чтобы люди ездили по дорогам. Ими пользуются Священники Прихода Мага или кто-то ещё? Почему так редко?

– Это не твоё дело! Лучше отпусти меня по добру по здорову и благополучно доставь меня в город. Возможно, тогда твоя смерть будет не такой мучительной!

– Хм-м… А как насчёт моря? Ты знаешь, в какой оно стороне?

– Не «ты», а «Ваше Преосвященство»! Я ничего тебе не скажу!

 Гилберт глубоко вздохнул. Си́рин так долго ждал ответов, и теперь, когда, казалось, всё наконец-то прояснится, его вновь ставили в тупик. Он сел рядом на траву и устало спросил:

– Почему?

– Не смей задавать мне вопросы!

– Ты не боишься меня? – без всякой надежды спросил Гилберт.

– Я?! Это ты должен трепетать передо мной, кем бы ты ни был! Тебя найдут, и ты пожалеешь, что связался с Орденом Прихода Мага!

– Ладно. Может быть, ответишь на последний вопрос: что это за чёрная трубка, которой ты убил своего друга?

– Он мне не друг, а слуга, – буркнул Священник.

 Всё оказалось напрасным. Риск. Смерть человека. Гилберт ничего не добился. Ни одной ниточки полезной информации. Си́рин вставил кляп в рот Священника. Всё равно тот не собирался ничего ему говорить. Может быть, завтра этот человек образумится и пойдёт навстречу? Гилберт не собирался причинять вред незнакомцу. Си́рин просто хотел вернуться домой. Но наутро Священник оставался всё таким же гордым и непреклонным. И на следующий день тоже. Си́рин чувствовал полный провал, бессмысленность всей этой затеи. В конце концов, он отпустил на волю вороных лошадей, взял с собой одеяние с маской и, оставив высокомерного человека связанным у дерева, отправился в путь. Помня об угрозах Священника, на всякий случай он решил не останавливаться в следующих двух городах. И лишь в третьем, облачившись в балахон Священника Прихода Мага, в маске и перчатках, с бешено колотящимся сердцем, си́рин вошёл в гостиницу. Он сразу почувствовал, как новое одеяние поменяло отношение к нему. Люди трепетали и благоговели перед его мантией. Не задавая лишних вопросов, стараясь не глядеть ему в глаза, хозяйка гостиницы почтительно проводила его до комнаты и, отдав ключ, с низкими поклонами удалилась. Гилберт закрыл дверь на замок и зашторил окно. После чего снял с себя одежду и устало повалился на кровать. Облегчение огромной волной прошлось по всему телу. Он переживет эту зиму в тепле и сытости.

Вновь новый город, но всё те же лабиринты улиц и домов. И по-прежнему нет намёка на верный путь. Удивительно: люди рождались, умирали в одних и тех же поселениях, никуда не уезжая. Даром, что города были соединены дорогами. Но какая из этих грунтовых нитей ведёт к дому? Никто не мог дать ответ на этот вопрос. Даже приблизительно си́рин не знал, где он находится и в верном ли направлении движется. И это камнем тяготило сердце, пока он задумчиво шагал по вечерним улицам поселения. Город давно уже остался позади, и теперь Гилберт оказался среди небольших домов, окружённых садами. Под ногами что-то неприятно хрумкнуло, выдернув си́рина из его бесплодных размышлений. Яблоко. Он раздавил переспелый плод, упавший на землю. Фруктовое дерево росло прямо на улице и, по-видимому, никому не принадлежало. На вершине ветвей свисали спелые яблоки. Как Священнику Прихода Магов Гилберту не пристало лазать по деревьям, но как си́рину с дикого острова его так и подмывало добыть себе несколько фруктов. Уже вечерело, и в тусклых сумерках его могут и не заметить несовершенные человеческие глаза. Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто его не видит, си́рин забрался на дерево и собрал несколько плодов в сумку. Яблоки пахли ароматно и давали слабую надежду быть сладкими. «Неплохое начало…» – подумал Гилберт, и тут мысль оборвалась на полуслове. Он увидел её. Среди благоухающих цветов роскошного сада на скамье сидела рыжеволосая девушка, читая книгу. Сердце си́рина пропустило удар от её красоты. Да, это прелестное создание не было ровней жрицам любви, которых предлагал ему Тед Клык. Те были потасканные женщины с множеством болезней, а эта девушка вся лучилась чистотой и невинностью. Желание слиться с ней вихрем вскружило ему голову, возродив животный инстинкт си́рина. Едва осознавая, что он делает, Гилберт поднял Песнь и медленно по ветвям яблони начал приближаться к забору, охранявшему прекрасную незнакомку. Когда мелодия достигла ушей девушки, её прекрасное лицо исказилось гримасой неприязни. Книга выпала из рук. Она попыталась встать, но ноги предательски подкосились, и девушка упала на траву. Что-то не так. Песнь должна мгновенно усмирять и обездвиживать. Девушка же пыталась на четвереньках уползти. Гилберт, меняя тембр, скорость и ритм Песни, интуитивно подобрал нужную мелодию. Незнакомка остановилась и безвольно обмякла на земле. Си́рин к тому времени перемахнул через забор и подобрался уже совсем близко. Он взял девушку на руки и отнёс в тёмный угол сада. В этот раз неподвижно открытые, застывшие глаза не заставили его колебаться. Он стал взрослее и увереннее в себе. К тому же уже давно пора участвовать в ритуале соития, и лишь похищение си́рина с острова отодвинуло это событие на несколько долгих лет. Годы тренировок на острове не прошли даром, и, даже несмотря на отсутствие практики на материке, он всё ещё держал Песнь сильной и непрерывной. Си́рин не переставал петь ни во время соития, ни после того, как, перемахнув через забор, вновь оказался на улице. Он опустил Песнь лишь оказавшись на достаточном расстоянии от сада, как учили его старшие сородичи. Только тогда он смог выдохнуть и осознать произошедшее. Ликование наполняло сердце. Теперь он не понаслышке познал сладость женского тела. И это был воистину нектарный опыт, который хотелось повторить вновь. И, пожалуй, он вернётся в этот сад ещё раз.