– В таком случае здесь бесчинствовали бы те банды, которые мы уже истребили. А вы, милые леди, были бы пленницами, – ответил ей белг. – В каком-то смысле мы здесь делаем работу армии и стражи. Гоняем зеленокожих, ведь кто-то должен быть там, куда не переброшены все эти «основные армейские силы».
– И то верно, – вздохнула Кьяра. – Спасибо, что выручили.
– Да пустяки! Такая красавица не должна томиться связанной у орков! – восклицал Фламер. – Когда луна перед волною бросает серебристый взгляд, любимы ей, любимы мною, и звёзды хитрые глядят… – принялся он читать ей стихи, коснувшись бережно прядей, выбившихся из уложенного назад хвоста причёски.
Та смущённо улыбнулась, слушая поэзию о природе, вдыхая овощной букет из бурлящего котелка и, прикрыв глаза, дунув на цветок, что-то себе загадав. Когда пальчики её разжали «опустевший» от пушинок цветок, Фламер поймал его в воздухе, разминая пальцами, и, отрывая по кусочку, бросил стебель одуванчика в суп.
– А ты чего? – поглядела Ди на подошедшего барсука. – Всех тараканов вокруг переловил, чтобы я полежать могла спокойно?
– У-ук! – только и ответил ей тот.
– Иди сюда, полосатая мордаха, есть у меня для тебя сушёная мясная соломка где-то тут, – полезла девушка во внутренний кармашек.
– Хотите, поведаю о лучших видах сыра? Где как готовят, а где даже и пробовать не стоит? Вы ведь много путешествуете, мои знания вам бы весьма пригодились, – маленьким ножичком нарезал Фламер сыр-соломку и угощал Ди с Кьярой. – Чуть южнее, ближе к Таскарии, есть поселения, где готовят на всю компанию большую «лодочку» из теста, запечённую с целым набором сыров, перемешанных с разной зеленью, внутри и в своей сердцевине. А сверху, уже на готовое горячее изделие, натирают ломтики сливочного масла и выливают восемь-двенадцать яиц. Объедение невероятное! Отламываешь бортик, размазываешь яйцо, зачерпываешь сырно-желтковую начинку, м-м-м! – облизывался он, жмурясь и широко улыбаясь.
– Расскажите лучше о вашем золотом клыке, – попросила леди фон Блитц.
– Как-то раз решили укусить орка? – посмеивалась Диана. – Или вырвали себе на спор? А может, наобещали чего-нибудь: мол, «зуб даю», да ничего не вышло?
– О! Желаете послушать историю о том, как я потерял клык в эпичной схватке? – слегка посмеивался Фламер. – Спешу вас расстроить, никакой романтики не было. Ни схватки за любимую, ни сражения с чудищем. Я вырос в цыганском таборе до того, как пошёл юнгой служить на корабль. Мне говорили, что меня подобрали сироткой. Я же считаю, что попросту выкрали младенца, и кто его знает, где мой дом родной. Эти кольца, – громыхнул он украшениями правого уха, – я тоже получил ещё в таборе. Только подумать, сбежал от кочевой жизни, но по итогу к ней и вернулся, – распростёр он руками с сыром и ножом в разные стороны, указывая на степные просторы с холмами, стадами бизонов, низменной зеленью и белыми одуванчиками.
– Но раз зуб выбили, значит, всё-таки с детства была тяга к дракам. И до сих пор вот сражаетесь с орками, – произнесла Ди, подкармливая довольного барсука.
– От натуры не уйдёшь, милые дамы, – говорил им Фламер. – Кем бы мы ни притворялись по жизни, по итогу мы всё равно оказываемся теми, кто мы есть. Главное, не бежать от этого, а принять себя. Принять в себе то, что, быть может, пугает, отталкивает или не нравится. С детства вот был непоседой. Не могу подолгу сидеть на одном месте. Даже работа на прекрасной сыроварне оказалась не для меня. Иногда всё то, о чём мы мечтаете, что себе навоображали, несказанно далеко от ожидаемого идеала и отнюдь не несёт ничего хорошего. Главное, вовремя это осознать и что-то поменять в своей жизни.
