«Что ты делаешь?»
Он снял повязку, достал уголь: «Практикуюсь. Два часа в день с закрытыми глазами. Учусь ориентироваться без зрения».
«Но… но это опасно! Ты капитан, тебе нужно видеть!»
«Торвальд помогает. И я не делаю это во время шторма или в опасных водах. Морена, это необходимо».
Она знала, что он прав. Условие проклятия было ясным – любовь без видения красоты. Но смотреть, как он добровольно лишает себя зрения…
«Есть другой способ, – написал Эрик. – В записях матери. Хочешь увидеть?»
Каюта Эрика была завалена старыми книгами и свитками. Морена не знала, что у него столько – наследие рода хранителей маяков, бережно сохранённое.
Он открыл потрёпанный дневник, указал на абзац:
«Ритуал Внутреннего Зрения. Древняя практика хранителей для тех, кто ослеп в битве с морскими тварями. Позволяет видеть суть вещей, а не их форму. Видеть души, а не тела».
Морена читала дальше. Ритуал был сложным – месяц подготовки, специальные травы, медитации. И в конце – добровольное отречение от обычного зрения.
«Это слишком опасно, – написала она. – Что если не сработает? Останешься слепым навсегда».
«Лучше, чем стать рабом Талассы. И ты – не останешься».
«Я не стою такой жертвы».
Эрик взял её лицо в ладони, заставляя смотреть на него.
«Стоишь, – прочитала она по губам. – Всегда стоила. Просто никто раньше не видел».
Слёзы потекли по её щекам. Он вытер их большими пальцами, потом написал:
«Но сначала – практика. Ритуал требует, чтобы я уже умел ориентироваться без зрения. Поможешь?»
«Как?»
«Будь моими глазами, пока я учусь. И… поговори со мной».
«Но ты не слышишь».
«Не ушами. Но я чувствую вибрацию твоего голоса, когда ты говоришь рядом. Не слова, но… музыку речи. Это успокаивает».
Морена кивнула, хотя сердце сжималось. Учить его быть слепым, чтобы он смог полюбить её. Ирония судьбы была жестокой.
Следующие дни превратились в странный танец. По утрам Морена вела Эрика по кораблю с завязанными глазами, описывая то, что он не мог видеть. Он учился узнавать матросов по походке, определять направление ветра по запаху, находить дорогу по скрипу досок.
Команда привыкла к странному зрелищу – их капитан с повязкой на глазах, ведомый проклятой певицей. Некоторые шептались, что это новое проклятие. Другие – что капитан сходит с ума. Но Торвальд пресекал все разговоры железной рукой.
– Капитан знает, что делает, – говорил он. – А кто сомневается – может поговорить со мной. Или с морем.
На пятый день практики случилось непредвиденное. Морена вела Эрика по палубе, когда раздался крик впередсмотрящего:
– Корабль по правому борту!
Паника охватила всех. Они специально держались вдали от торговых путей, но океан велик, и встречи случаются. Если корабль приблизится к вечеру, когда Морена запоёт…
Эрик сорвал повязку, взбежал на мостик. Морена последовала за ним, и её сердце упало. Корабль был странным – чёрные паруса, отсутствие флага, и что-то… неправильное в том, как он двигался.
«Пираты?» – написала она.
Эрик покачал головой, лицо было мрачным. Написал одно слово:
«Хуже».
Торвальд подбежал с подзорной трубой.
– Капитан, это «Летучий Голландец». Корабль-призрак. Говорят, им управляют те, кто продал душу морю.
Эрик взял трубу, долго смотрел. Потом написал приказ на доске:
«Полный ход. Уходим».
Но было поздно. Чёрный корабль двигался против ветра, против течения, против всех законов мореплавания. Он настигал их с неестественной скоростью.
