И наконец, почему Идир решил, что из многих миллионов жителей Сонанде именно он, Малик, способен умертвить принцессу?
Что, он и вправду способен на такое?
Малик ломал над всем этим голову, пока она не закружилась, и внезапно почувствовал, как метка, придя в движение, переместилась с его груди на левое предплечье. Ощущение было такое, словно по коже течет горячее масло, и от этого на него накатила волна омерзения. Он со всей ясностью и отчетливостью представил себе, как проклятая отметина пожирает все его естество адским огнем – стоит только заикнуться о том, что познано им этой ночью.
Как там еще говорил Идир? «Призови на помощь Призрачный Клинок, и он сделает свое дело…» Ничего подобного Малик никогда не слышал и не понимал, как призрачный клинок может сделать свое дело. Правая рука парня инстинктивно дернулась, чтобы стряхнуть, стереть инфернальное пятно с кожи, но нащупала лишь Геге. Нет, нельзя. Пусть этот знак – жуткое инородное образование на его теле, нельзя даже думать о том, чтобы сейчас как-то повредить его. Ведь в нем – ключ к убийству принцессы.
И все же под спудом ужаса, смертельной усталости и отвращения он чувствовал в себе дыхание какой-то особой силы, для которой у него не было имени и описания. Пожалуй, той самой, что недавно повлекла его за собой на призыв ньени и заставила дать Клятву на Крови Идиру.
Сила волшебства. Магии. Именно так дух назвал это вечное смутное беспокойство внутри Малика. Осознание этой простой истины разлилось по всему организму Малика, снимая все сомнения и заполняя даже те лакуны, о существовании которых он не подозревал.
Он никогда не был «болен». Никогда не был «не в себе». Он был прав.
Голова кружилась, в горле горело. Малик поднял голову и только теперь увидел, что Лейла стоит перед ним.
– Нам надо… – Ее голос дрогнул, она закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Надо выбираться отсюда. Кто знает, что тут еще может случиться.
– А если Надя придет нас искать? – В самом деле, если сестренке каким-то чудом удастся улизнуть от Идира или если обосуме вдруг передумает и отпустит ее, то правильнее всего ждать именно здесь, верно?..
– Ты сам понимаешь, что не придет. Мы оба это понимаем.
Лейла протянула Малику руку, но он отпрянул. Они как будто опять вернулись в раннее детство, когда то и дело ругались и даже дрались – просто так, без всякой причины, от избытка энергии. Сейчас причина была: брат не мог понять, как старшая сестра может спокойно о таком говорить. Как может быть такой бессердечной. Она способна в любой момент отбрасывать всякие эмоции и мыслить хладнокровно, но он другой.
– Уходим немедленно!
– Ну давай подождем еще чуть-чуть! – взмолился Малик. – Может, она вернется!
По спине его пробежал холодок, затем вдруг пронзительно зазвенело в ушах. С наружной стороны в направлении дома послышались тяжелые шаги.
– Кажется, здесь творится что-то неладное, – произнес чей-то гортанный голос.
Малик и Лейла разом оцепенели: стража!
Девушка первая овладела собой и рывком подняла брата на ноги. На сей раз он без сопротивления позволил ей буквально выволочь себя из дома за обветшалую кухонную дверь. Выскочив на мостовую, они сразу попали в ослепительный луч света.
На западном краю небосвода, словно маленькое солнце, сверкала Комета Баии – так ярко, что Малик не мог смотреть на нее прямо, не прищурившись. На первый взгляд комета представилась ему как будто выточенной из белого камня, но потом он увидел, что по хвосту ее проносятся, исчезая в звездной ночи, синие, фиолетовые и зеленые всполохи. Вся улица дружно, как по команде, воздела очи ввысь, свет небесного тела накатывал на нее волнами. Каждая живая душа в Зиране в этот момент чувствовала сопричастность чему-то таинственно-великому, уже существовавшему за целую вечность до ее рождения, и Малик опять едва не разрыдался: какая жалость, какая несправедливость, что этого не видит Надя.
