Малик тряхнул головой. Нет, это немыслимо. Абсурд. Как ему пробиться в победители, когда тысячи людей в Зиране подходят для этой роли куда лучше? Эшранца не выбирали уже сотни лет…
Однако… ведь выбора все равно нет. Сколько Малик ни размышлял, более прямого пути к цели придумать не получалось.
Ему каким-то образом – непонятно каким, но придется заставить Жрицу Жизни признать победителем его. А для начала еще, между прочим, надо как-то пробраться в Храм Жизни.
– Куда мы несемся? – на бегу прокричала Лейла, когда Малик порывисто повлек ее за собой прочь из переулка.
Странный, непривычный расклад: в кои-то веки он впереди, а она следует за ним:
– Не спрашивай! Просто доверься мне!
Брат с сестрой влились в разодетую группу. Там если и заметили, что Лейла не из рожденных под знаком Жизни, все были слишком взбудоражены, чтобы обратить внимание на эту странность. Сестра, вцепившись в руку брата, так и прошла в гуще толпы весь путь до широкой площади перед Храмом Жизни.
Здесь каждый специально сооруженный алтарь и каждый дверной порог украшали изображения Аданко. Тревожно-вопросительный взгляд Лейлы так и сверлил Малика – она словно уже угадала и не одобрила «маленький план», созревший в его голове.
Откуда-то сверху донесся то ли шорох, то ли шелест. Это вернулся темный народец – причем в лице не одного или двух, а дюжин и дюжин. Так много сразу юноша их еще никогда не видел. Они торжественно шествовали по воздуху, словно пародируя процессию внизу. Но – опять-таки впервые – чувство благоговейного трепета перед происходящим вокруг побеждало в Малике ужас перед ними. В легендах часто рассказывается о том, как люди после встречи со сверхъестественным обретают новые, необыкновенные способности; может, и он, пообщавшись с Идиром, научился спокойнее воспринимать фокусы темного народца?
– Ты их видишь? – спросил юноша у Лейлы.
На мгновение в его сердце затеплилась несбыточная надежда, но она сразу испарилась, когда та переспросила:
– Кого?
Горький привкус разочарования, казалось, разлился по его гортани. Ах, если бы только явился способ показать сестре, сколько всего волшебного постоянно их окружает. Если бы он мог хоть одним глазком дать ей увидеть мир таким, каким видит его сам. При этой мысли все та же таинственная сила вдруг заклубилась внутри него, заглушая сигналы всех органов чувств. Этот зуд требовал немедленного выхода, освобождения, но Малик не знал, как достичь его. Он только сжимал и разжимал пальцы в надежде: пусть что-нибудь сейчас произойдет! Но не происходило ничего.
Их «вынесло» к подножию Храма Жизни даже как-то слишком скоро. Одноименный павильон перед ним был спроектирован в форме спирали, символизирующей Маликову Сигизию, – по этой спирали толпа и выстраивалась. Над нею возвышалось зайцеобразное каменное изваяние богини Аданко. Длинные уши тянулись в небо, прямо к Комете Байи.
Церемония уже приближалась к кульминации. Тысячи и тысячи голосов сливались в хорошо известном Малику песнопении – его члены Жизненной Сигизии исполняли еженедельно во время храмовых служб, и после всех ужасов минувшего дня знакомая мелодия приятно успокаивала юношу. В конце концов на возвышение перед храмом, склонив бритую голову, вся закутанная в темный пурпур, ступила Жрица Жизни. На плечах у нее, словно шаль, возлежал большой белый заяц и с любопытством разглядывал публику.
