Быть может. А может, и нет. Папа бы не согласился. Брин знала, что он бы сказал: «Сила разрушила не одного лишь Властелина Тьмы, но и друида тоже, только по-иному. Ведь и Алланон не свободен: сила, которой он владеет, определяет его действия, образ его жизни. Пусть у него есть чувство долга и цели его менее эгоистичны, он все равно такая же жертва». И действительно, что-то в Алланоне было такое странно печальное, несмотря на его суровый, почти зловещий облик. Друид будто бы излучал печаль, и даже Брин иногда поддавалась ей. Отец, она знала, этого никогда не чувствовал. Почему же она сама так остро воспринимает это?
– А вот и я!
Вздрогнув, Брин повернулась. Но это был всего лишь Рон. Он уже вернулся в лагерь, разбитый в сосновой роще у подножия пригорка. Брин встала и направилась вниз.
– Вижу, друид еще не вернулся, – сказал горец, когда она подошла к нему. Он снял с плеча пару куропаток, связанных ножками вместе, и бросил их на землю. – Возможно, нам повезет, и он вообще не вернется.
Брин пристально посмотрела на него.
– Повезет? А если как раз наоборот?
Рон пожал плечами.
– Как посмотреть.
– А как смотришь ты, Рон?
Он нахмурился.
– Ну ладно. Я ему не доверяю.
– А почему?
– А потому. Ведь он претендует на что? Он у нас кто? Защитник от Повелителя чародеев и посланников Черепа; защитник от демонов, что вырвались из древнего волшебного мира; и теперь еще – защитник от мордов. Но каждый раз, заметь, не без помощи Омсфордов и их друзей. Я тоже знаю все эти истории, Брин. Каждый раз одно и то же. Неожиданно он появляется, чтобы поведать: мол, народам Четырех земель опять грозит опасность и спасти их может лишь кто-то из Омсфордов. Наследники рода Шаннары, владеющие магией эльфов, – Омсфорды. Сначала меч Шаннары, потом эльфийские камни, и вот теперь заклятие. И каждый раз все оказывается не таким, каким оно представлялось.
Брин медленно покачала головой.
– Не понимаю, о чем ты, Рон?
– О том, что друид каждый раз возникает ниоткуда и каждый раз с какой-то историей. И при этом ему нужна помощь: Ши или Вила Омсфордов, теперь вот твоя, – и все повторяется. Он раскрывает лишь малую часть истины. Говорит только то, что сам считает нужным сказать. И утаивает остальное. Никогда не скажет всей правды. Нет, я ему не доверяю. Он просто играет жизнями других!
– И нашими тоже?
Рон глубоко вздохнул.
– А ты сама-то что думаешь?
Прежде чем ответить, Брин долго молчала.
– Я не знаю.
– Значит, и ты ему не доверяешь?
– Я этого не говорила.
Горец внимательно посмотрел на нее, потом медленно опустился на землю и вытянул ноги перед собой.
– И все-таки, Брин, ты ему доверяешь или нет?
Она тоже села.
– Я пока не решила.
– Тогда какого же дьявола ты тут делаешь?
Брин улыбнулась его вспышке.
– Я пошла, потому что нужна ему, – в это я точно верю. Что касается остального – не знаю. Конечно, он что-то скрывает. И я выясню что. Сама.
– Если сможешь.
– Придумаю что-нибудь.
– Это слишком опасно, – сухо сказал Рон.
Брин улыбнулась, встала и перебралась поближе к горцу. Она легонько чмокнула его в лоб.
– Вот поэтому ты мне и нужен, Рон Лих. Ты меня защитишь. Ведь ты для этого и пошел, правда?
Он покраснел и пробурчал что-то нечленораздельное.
Брин невольно рассмеялась.
– Давай мы попозже поговорим, ладно? А пока разберемся с этими куропатками. Я умираю от голода.
Пока Рон ощипывал куропаток, Брин развела костер. У них еще был сыр и эль, так что ужин удался на славу. Они поднялись на пригорок и ели там в полном молчании, любуясь черным небом, луной и звездами, что мерцали над головой и дрожали серебряным светом в водах озера.
