Песни падающих звёзд - страница 5

– Увы, но нет, – твёрдо ответила женщина и схватила трубку зазвонившего телефона. – Кинотеатр «Победа», слушаю вас.

Сердце у меня ухнуло вниз, и я исподлобья глянул на одноклассницу. Она молча застегнула пальто и, взяв меня под руку, потянула к выходу. Хотя я бы предпочёл провалиться сквозь землю.

Снежинки, искрясь в свете фонаря, походили на миллион маленьких звёзд, и с падением каждой из них на землю я загадывал желание снова и снова.

Анька покосилась на меня:

– Чего притих?

– Потому что подвёл тебя, – помедлив, признался я. – Обещал свидание, а мы весь вечер притворялись Дедом Морозом и Снегурочкой, бегая из одной квартиры в другую.

– Почему же притворялись? – подруга посмотрела на меня. – Мы ими и были. По крайней мере, для всех этих детей. Сегодня мы сотворили настоящее чудо!

– Жаль, что чудеса только для маленьких, – буркнул я. – Потому что вряд ли ты ещё раз пойдёшь с Дедом Морозом на свидание.

– Костя, какой же ты дурак, – покачала головой Анька и, дёрнув меня за рукав, заставила остановиться, а после снова поцеловала в щёку.

Второй раз за день.

На чердаке было тепло и сухо. Полупрозрачные ниточки паутины оплетали углы помещения, словно укутывая его в белёсый ажур. Пауков Надя не боялась, как и насекомых. А здесь их оказалось предостаточно: то тут, то там сновали усатые тараканы, похожие на засохшие от старости изюмины, торопливо скрываясь от взора девочки; блохи – маленькие и вертлявые, всё норовили пробраться под ткань хлопковых колготок и вдоволь напиться крови; а на деревянной раме покоились хрупкие коконы-куколки мотыльков, дожидающиеся своего часа.

Надя села на пол и, по-турецки скрестив ноги, ласково провела кончиком пальца по маленькому, ещё не оперившемуся крылышку птенца, с любовью приговаривая:

– Махонький, до чего же махонький!

Большеглазый птенец требовательно раскрыл серый клюв и запищал. Его братья, точно такие же голые и беззащитные, вторили ему. Надя ловко подхватила ползущую по оконному стеклу зелёную гусеницу, и сунула в первый же раскрытый клюв. Остальные голубята раскричались ещё громче, и Надя хихикнула. Птенцы забавляли её.

В дверь чердака забарабанили. Надя, задумавшись на секунду, недовольно отмахнулась, и повернулась обратно к птенцам:

– Скоро вернётся ваша мама и доделает гнёздышко. И покормит заодно. Вот, ещё одну гусеничку – и хватит! – Она двумя пальцами сжала извивающееся туловище гусеницы и положила в гнездо. – Вы же мои хорошие!

Натужно скрипнули старые ржавые петли, и дверь распахнулась. В помещение вихрем ворвались ароматы еды, готовящейся в квартирах: где-то варили борщ, жарили картошку, пекли пироги… Должно быть, последние – с шестого этажа. Так могла пахнуть только выпечка бабушки Дины. И только в один день.

Надя разом вскочила на ноги и, сжав кулачки, рассерженно крикнула:

– Я не разрешала входить!

В дверном проёме показалась худенькая девочка, укрытая с головой большой вязанной шалью чёрного цвета. Сложив руки на груди, девочка подметила:

– А я и не вхожу. Видишь, – кивком головы она указала на порог, – не переступила. Бабушка Дина давно зовёт тебя, а ты не слышишь, вот и попросила меня забежать. Время чаепития.

– Я не хочу чаю, – упрямо отозвалась Надя, стараясь скрыть урчание желудка. – Поля, уходи. У меня птенцы одни!

– Никуда не денутся твои птенцы, – насмешливо фыркнула Поля. – Даже улететь пока – и то не смогут.