Целый год Джэйгэ охотился за шкурами. Богаче он не стал, но во время долгих походов научился самостоятельно мастерить сложный ооютский лук и наконечники для стрел. И он решил тогда, что освоил это непростое ремесло, устроил в юрте мастерскую, где делал охотничьи луки и пытался ими торговать. С прежним успехом. Созданное Джэйгэ не могло конкурировать с работой опытных мастеров. Он собрался с силами и ушел в город, где надеялся стать подмастерьем, надеялся научиться тонкостям ремесла, но, не способный на подхалимство и подлость, не нашел себе места, еще и влез в долги.
Уходили годы, а он скитался по Ооюту в поисках наживы, намереваясь однажды вернуться в родной улус, выкупить Сююрин у ее мужа. А если тот не захочет ее продать, Джэйгэ воображал, что у него хватит смелости попросту выкрасть ее! Но годы шли дальше, а он не становился богаче… Раз за разом оказывался он жертвой более предприимчивых, готовых ради корысти на любую гнусность и на любое преступление. Его труд неизменно обогащал – но не его, а тех мерзавцев, которые обманом и хитростью присваивали чужие заслуги. Далеко в глубинах своей израненной души Джэйгэ давно понял, что хорошо жить в этом мире может лишь тот, кто изгнал из себя всё человеческое. Лишь отторгнув навсегда совесть и сострадание можно обрести богатства и положение. Были дни, когда и сам Джэйгэ готов был ступить на эту лестницу, ведущую человека в гнилую пропасть эгоизма и бессердечия, но каждый раз он натыкался на стену – стену собственной совести. Лишенный в жизни всего, кроме желаний и мечты, видевший кругом себя лишь мучения, он не желал стать источником новых горестей. Потому что богатство одного – это всегда страдания тысячи.
Иногда он возвращался домой и каждый раз поражался происходившим с Сююрин переменам. Восемь долгих лет, проведенных с мужем, превратили ее молодое, красивое лицо в безжизненную картинку, нарисованную хорошим рисовальщиком, но плохим художником. Она никогда не улыбалась, и в сердце ее как будто совсем не осталось места для чувств. Взгляд ее избегал не только собеседника, но и всего мира. За эти восемь несчастных лет она прожила целую жизнь в преисподней. Как и Джэйгэ… Иногда он замечал на ее лице следы побоев, синяки, а однажды, вернувшись в деревню после долгих странствований, нашел ее хромающей у реки. Он даже не сразу узнал ее – сияющую луну своего небосвода. Но это была Сююрин – кисть, что раскрашивала лишенный красок и света мир Джэйгэ. В эти короткие встречи, во время случайных разговоров где-нибудь по дороге за водой, Джэйгэ клялся Сююрин в любви, а она поворачивала к нему голову и смотрела насквозь. И не верила ни единому слову.
И через восемь холодных лет, когда Джэйгэ был далеко от родного дома, муж Сююрин скончался – его нашли в кровати, залитого алкоголем и собственной рвотой. Имущество мертвеца, его драгоценности, золото, дом, стада, слуг и банды головорезов, – всё разделили между собой бесчисленные братья и сестры – а Сююрин осталась ни с чем! Ее выпихнули за дверь, как надоевшую псину, а неделю спустя и буквально за несколько дней до возвращения Джэйгэ в деревню заявились работорговцы и купили еще красивую вдову за не такие и большие деньги…
Узнав о произошедшем, Джэйгэ три дня и три ночи просидел на дороге перед родным селением. Дух покинул его тело. Ничего не осталось. Ни чувств, ни желаний, кроме одного – умереть. Он долго стоял там, где когда-то был яблоневый сад, и не мог вспомнить того аромата прошлого, не мог вспомнить красок мира. Какого цвета небо? А листья на деревьях? Кровь?.. Всегда ли всё было таким черным?.. Джэйгэ пошел по дороге между домами, взобрался на холм и подумал вдруг, что дорога эта, оплетающая его мир, похожа на паутину.
