– Семейные заботы, – демоница поскучнела, выставила ладонь под дождь и с легкой улыбкой засмотрелась на стекающие по запястьям капли.
– Что случилось? Неужели вас опять отыскали демоны?
Сородичи Шантари были не в восторге от того, что она бежала из дома, и не оставляли попыток ее отыскать и возвратить семье.
– Расскажу когда-нибудь потом, – улыбка Шантари стала совсем унылой. – Или лучше – никогда. Когда думаю о своих бедах, у меня на голове волосы лезут, глаза закатываются и очень хочется кого-нибудь разорвать на части. И чтоб в лицо кровью било. И чтоб… О, что-то вы какие-то бледные… Кстати говоря, что же такое случилось с господином Цзинфеем? Он потерялся где-нибудь? Или заблудился в простынях? Или его наконец-то повесили? Он ведь, помнится, имел достаточно оригинальное мнение о законе и не очень дружелюбно к нему относился.
Цзинфей был еще одним приятелем демоницы и музыканта, знаменитый матараджанский ученый, который, впрочем, был знаменит в первую очередь своими преступлениями.
– Об этом я ничего не знаю, – сказал Сардан. – В последний раз мы видели его вместе с вами и потом, уже в Ооюте, подумали, что вы вместе и сбежали.
– Как гнусная парочка хихикающих любовничков, – добавила Ашаяти.
– О, такой жизненный поворот был бы для господина ученого несколько губительным, – задумчиво произнесла Шантари.
– Неужели ты до сих пор боишься мужчин? – усмехнулась Ашаяти.
– Боишься? – удивилась Шантари. – Разве тигр не дружит с оленем потому, что боится его?
– Тигр не визжит как психопатка и не болтает лапами, когда к нему жмется маленький зайчик.
– Это вот этот по-твоему зайчик? – Шантари кивнула на Сардана, и тот наконец оторвал взгляд от хвоста и неловко улыбнулся.
– А чем не похож?! – не понял музыкант. – Госпожа, ради вас готов стать кем угодно! Хоть зайчиком, хоть кроликом, хоть…
– Скелетиком?!
– Э…
– Ты не разгоняйся, – сказала Ашаяти и кивнула на Кюимеи. – Нельзя иметь двух господ, а кое-кто здесь еще не давал свободы своему песику.
– Да вы что?! – восхитилась Шантари. – А вы, девушка, времени зря не теряете.
Кюимеи съежилась и прилипла к стенке кареты. Она так боялась ехидной демоницы, что не могла себя заставить и голову повернуть в ее сторону.
– Что вы там опять набедокурили? – спросила Шантари. – Что за драка была?
Сардан стал пересказывать Шантари всё произошедшее с тех пор как он и Ашаяти оказались в Ооюте. Демоница слушала вполуха, кивала невпопад и как-то машинально строила музыканту глазки, отчего тот сбивался, путался и заикался, а сама сиреневатая Шантари краснела спелой клюквой и, осознав, что делает, спешно отворачивалась к окну. Кюимеи поглядывала на Джэйгэ. Тот сидел, сдвинув брови, стиснув зубы, и пустым взглядом таращился в небо. А потом, насмотревшись, вынул из карманов руки, покрытые темно-фиолетовыми волдырями, и растерялся, не зная куда их сунуть еще, чтобы унять кошмарную боль. Тогда Кюимеи прервала рассказ Сардана на самом неинтересном месте и попросила у него мазей, которыми принялась растирать волдыри Джэйгэ. Тот не сопротивлялся, но поглядывал на шаманку угрюмо и неприязненно. Впрочем, Ашаяти, давно наблюдавшая за настроениями бывшего почтальона, отметила про себя, что враждебность Джэйгэ становится день ото дня какой-то отстраненной, ненаправленной ни на кого конкретного. Даже на ненавистную шаманку он смотрел теперь со злостью ровно такой же, с какой и на всех людей вообще.
