– Ваши инструменты привлекают.
– Но не сами по себе, а через музыканта. Бывают, конечно, и такие, что создают волны прямого воздействия, пластины, колокольчики, но они ограничены некоторыми пространственными колебаниями, они взаимодействуют не с духами напрямую, а через разрывы в материи, куда те стремятся попасть. Но лишь живое притягивает духов из междумирья.
– Тангыыр тоже живой, в некотором смысле. Юкши в его древке наполнены не только иэзи Нижнего и Верхнего Миров, но живыми сущностями людей, живших многие столетия назад.
– Которые были заключены в сэргэ, как я понимаю.
– Да, сэргэ хранят иэзи наших предков.
– Вот для чего вы разбивали сэргэ – чтобы найти юкши.
– Нет, чтобы наполнить сущностями те, что внутри тангыыра. Никто не знает, что такое юкши, и где их отыскал отец мне неизвестно. Сущности умерших людей связаны с иэзи, они дают посоху силу. Но отец не успел заполнить юкши, в Хин Сык пришел Устыыр.
Сардан задумался.
– Когда-то давно в артели проводились очень спорные исследования о духах, зарождающихся непосредственно в нашем мире, о призраках, но ни к чему конкретному ученые мужи так и не пришли. Но что дальше? Что ты хотела сделать с помощью этого посоха?
– Я хотела? – возмутилась Кюимеи. – Я ничего не хотела! Я не касалась тангыыра, пока вы не пришли в Хин Сык. Я не более чем женщина, дочь шамана! Я делала, что мне говорят, и не имела права ничего хотеть.
– А твой отец?
– Он хотел знать, чего можно хотеть, – Кюимеи горько усмехнулась. – Вы не понимаете силы тангыыра, вы не шаманы! Птицы не понимают людей. А люди не понимают рыб… Старики говорили, что тангыыр создал из жизней будущих людей первый шаман. Другие, что его уронил с небес великий хаасан Багарчаахлы. Много говорят, но всё молча… Зачем говорить, чего не бывает? Шаман старых времен Хаан Быгык пытался собрать тангыыр самостоятельно, он знал о посохе всё, но многие поколения не могли разобрать его записей на древнем языке. Недавно кто-то всё же сумел их прочесть, и оказалось, что старый шаман так и не сумел создать посох! Все шаманы Ооюта молчали, узнав об этом… На много дней не осталось у них слов и мыслей. А потом отец нашел таблички еще более древние, чем весь Ооют. Он прочитал их, он построил свой тангыыр. Он искал сущности людей в сэргэ. Мой отец был большим шаманом – он создал тангыыр! Никто другой не смог этого сделать. Но имя отца пропало, осталось в снегах, и никто его не узнает. У него было темное дыхание, и он был самым большим из шаманов, но и он не закончил тангыыр. В юкши до сих пор мало силы. Тангыыру нужны новые иэзи, однако и сейчас посох может всё, чего способен желать человек Среднего Мира. А когда юкши наполнятся силой, тангыыр будет повелевать всеми мирами. Ни один человек не в силах пожелать того, что сможет дать ему посох.
– И ты хотела владеть этой силой…
– Силой тангыыра желал владеть шаман, что привел вас с волками в Хин Сык, – стиснув зубы, процедила Кюимеи.
– Не верю, – сказал Сардан неуверенно. – Устыыр – белый шаман и…
– Не бывает белых шаманов, музыкант! – перебила Кюимеи. – Не бывает ни черных, ни зеленых, ни розовых. Бывают шаманы – и всё! Внутри у них дыхание, светлое или темное, как у каждого человека. Внутри у них красота добра и жажда зла. Внутри у них ненависть и любовь, и жизнь, и смерть… Белыми ооюты называют тех, кто живет состраданием. Но и оно не вечно. Когда внутренняя сущность шамана полна пустоты, когда вокруг холод и тьма, вместо любви человек тянется к ненависти, вместо сострадания к жадному своекорыстию. Ночью и днем всё разных цветов – и небо, и глаза, и кровь. Устыыр был хорошим шаманом. У него было светлое дыхание. И у моего отца оно было когда-то светлым, но тангыыр победил свет. Стремление к свободе и небытию сильнее любви и сострадания. Устыыр хотел быть хозяином тангыыра, а хозяин не может дышать светом. Устыыр погубил свое дыхание, а я убила его тело.
