– Ты же знаешь, Серёга, что проблема не в тебе и не во мне, – начал Самодуров, глядя прямо в глаза Протасову. – Я бы взял тебя, даже не задумываясь, но… но я не хозяин – всё решает Дуров!
Протасов лишь усмехнулся, но без всякой обиды и тем более какой-то злобы. Самодуров быстро оценил великодушие приятеля и продолжал с простецкой улыбкой:
– Да-да… у нас подобралась, можно сказать, компания… дураков… Кроме меня и хозяина, есть ещё Дуриманов, Дурнев и даже Дурасов…
– А бабы есть? – неожиданно прервал его Протасов, услышав фамилию созвучную своей.
– А как же без них?!.. Конечно, есть! – в бухгалтерии… в магазине, – отвечал простодушно Самодуров, всё ещё улыбаясь. – Ядрёные, как на подбор… умные, чертовки, и замужние!
– А фамилии такие же, что ль? – поинтересовался приятель, взглянув с хитрецой на Самодурова.
– Бабы-то? – переспросил Самодуров и, увидев утвердительный кивок Протасова, добавил:
– Они у нас свои, по большей части родственные…
– Да у вас там мафия, Колян, – ёрничал Протасов, ухмыляясь.
– Да, мафия, а как же без неё… мафия – это семья, а семья – ячейка общества, – с серьёзным видом отвечал Самодуров. – Это у них… там, – вытаращив глаза, он потянул свою лысоватую голову куда-то вверх, – эта самая… коррупция, а у нас… у нас ячейки общества.
Протасов молчал, а Самодуров желал высказаться приятелю до конца.
– Ты вспомни, какие ещё недавно были погосты – один стыд, почти как мусорки! – слегка горячась, заговорил он. – А пришли братки, создали семьи, подмяли и легализовали этот бизнес, и вот тебе полный порядок – красота, как в европах!
Возражать приятелю Протасову не хотелось, да и нечего ему было сказать что-то от себя, своими словами, поэтому он лишь сосредоточенно думал, пока не вспомнил фразу, где-то им прочитанную, и произнёс тоскливым голосом:
– Похоронная служба прибывает к людям быстрее, чем скорая медицинская помощь… Интересно, не правда ли?
Сметливый Самодуров понял, что проигрывает приятелю некий подспудный и давний спор, поэтому поспешил сменить тему разговора. Раньше, в подобной ситуации, он ответил бы Протасову своей уже привычной глубокомысленной фразой: «Диогеном ты родился, Диогеном и умрёшь!» Но сейчас сдержался, опасаясь обидеть приятеля.
– А насчет тебя – одна невезуха!.. Кто-то до меня предложил хозяину своего экскаваторщика, – делился Самодуров, виновато улыбаясь. – Я, Серёга, просто… просто опоздал!.. Ты уж прости, коллегу!
Самодуров иногда шутил, называя себя коллегой в разговорах со старинным приятелем – водителем мусоровоза, поскольку считал и говорил Протасову, не без доли чёрного юмора, что ритуальные дела и вывоз мусора есть одно общее дело в вопросах экологической утилизации жизненных отходов.
Вообще-то, Самодуров не казался Протасову чудаком или большим оригиналом, когда утверждал, что без разумного решения таких насущных проблем, как общественные туалеты, погосты, коммунальные и промышленные отходы от жизнедеятельности людей, настоящего прогресса в стране не будет.
Когда Самодуров иногда высказывался ему, что человек всё-таки скотина, то Протасов поправлял приятеля: «…не просто скотина, а животное… только мыслящее!» Самодуров вроде бы соглашался с ним, добавляя при этом: «…хотя это животное очень часто неправильно мыслит!»
Сейчас Самодуров сидел в гостиной и читал вслух из какой-то газетёнки наиболее забавные отрывки для себя и, несомненно, для своего приятеля, который жарил отбивные на кухне.
