– На родине легендарного героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева… на мемориальной стене музея его имени… злоумышленники срезали с медного барельефа… у бойцов «Конницы Чапаева» сабли… – неспешно читал Самодуров и тут же громко возмущался. – Вот, суки, что делают!
Самодуров замолкал на время, роясь в стопке лежащих газет, что-то там находил и опять читал вслух, комментирую.
– Кафедральный собор в сквере имени… будут строить на месте общественного туалета… знак вопроса… Сообщается, что этот туалет неподалёку от школы был продан без каких-либо аукционов вместе с прилегающей территорией… Вот, суки, что делают!.. Общественные слушания, посвященные строительству храма в сквере имени… состоялись недавно, сообщает информационно-аналитический центр «Зоркий филин»… В результате голосования сорок четыре человека высказались в защиту строительства, сорок семь – против… В настоящее время нет ни проекта храма, ни разрешения властей на строительство… Всё правильно, – резюмировал довольный Самодуров, – сперва толчки европейского класса, а уж потом храмы!.. Культуру – в массы, как говорили раньше!
– Всё готово – прошу к столу! – послышался голос Протасова из кухни, и Самодуров отправился туда, где его ждал старый приятель, выпивка и нехитрая домашняя закуска.
Потом они пили водку, закусывая свиными отбивными, разными соленьями жены Протасова и вели неторопливую беседу вперемешку с анекдотами. Протасов и Самодуров, как и все провинциалы, недолюбливали центр, считая, что многие беды и проблемы именно оттуда, поскольку власти на местах и народ копируют всё из белокаменной столицы, где есть хорошее, но много и дурного.
– Кстати, – произнёс Протасов, – вспомнил свежий анекдот про Петьку и Чапая…
Протасов изобразил слегка туповатое выражение на своей физиономии и стал пародировать диалог самых популярных героев из анекдотов их молодости: «У америкосов, Василь Иваныч, демократы с республиканцами за власть борются». – «А у англичан, Петька, энти… кон-стер-вато́ры… Тудыть их!» – «Тори…» – «Точно!.. И энти… либерасты!» – «Лейбористы». – «Одна хрень, Петруха!.. А у нас, как всегда… Новое говно со старым тягается». – «Это, Василь Иваныч, пост… постмодерном нынче называется… А потом всё сызнова повторяется». – «Вот поэтому, Петька, мы денно и нощно… в энтой… жопе!» – «Ни все же там, Василь Иваныч?!» – «Да, ни все… Кто в большой, а кто в глубинке!» – «Москва, Василь Иваныч… она ноне не просто большая деревня!» – «Да, Петька!.. Она нынче – большая жопа!.. Только жрёт и серит… жрёт и серит!»
Они негромко посмеялись и притихли, словно о чём-то призадумались.
Протасов, вспомнив, как в прошлом его приятель жаловался на мужские проблемы в постельных делах с женой, спросил у Самодурова, выразительно на него посмотрев:
– Как там у тебя, Колян, с этим… поправился?
Самодуров сообразил не сразу.
– А-а-а… ты про Марчелу Нестояни… – заулыбался он, а потом заговорил чуть приглушённым, но радостным голосом, наклонившись к приятелю ближе. – Всё нормалёк, Серёга… Недавно протестировал себя с одной молодой тёлочкой – полный порядок!.. Дело, Серёга, ведь не только в нас – важно с кем это делается!
– Ну, а с этим как… с удовольствием? – поинтересовался Протасов с недоверчивым видом. – Я имею ввиду это самое… настоящее.
– Да о чём ты, Серёга?.. Какое удовольствие?! – скривил лицо Самодуров. – Всё это – сплошное фэнтези… Я настоящее удовольствие получаю, когда судака в несколько кило на удочку ловлю… Вот это удовольствие!
