– Вот человек рядом, он ваш паспорт и нашёл. С ним теперь и разбирайтесь.
Вижу, урюк стоит какой-то, нерусский.
– Я, – говорит, – паспорт твой нашел. Сто баксов, и он снова твой!
"Вот, думаю, суки, уроды черножопые! Тут, похоже, местное ворье, с информацией этой гребаной, бизнес совместный устроили!"
А сто баксов в те годы – это были деньги. Месяца два жить можно. А то и три. Хотя, кому-то и на день не хватало. Это, смотря, как жить. "Ладно, – думаю, – делать не-уй! Лететь-то надо!"
Выдал я ему мамы моей двухмесячную зарплату и отправился то ли находку свою, то ли потерю запивать. А там и посадку объявили. Не понял я тогда, что это очередной флажок мне был. Знак такой! Не надо тебе в Хуйхэ, Валерка! Точно, не надо!
Самолёт оказался вполне приличный. Очень даже ничего. Нормальный такой, советский авиалайнер. По-крайней мере, так сразу там ничего не отвалилось. Немного, правда, было тесновато. Но это и понятно, всё же это был не пароход.
Боинги с Аэрбасами у нас тогда ещё не летали. ТУ, как я уже сказал. Сто пятьдесят, или сто тридцать четвертый, не помню уже точно. Слышали народные куплеты: "Туу стоо четыырее хорооший саамолет. Таа-татаай-дадаай-дадаай! Тай-татаай-дадаай-дадаай"!
На похоронный мотив. Реквием, Моцарта. Это как раз о тех самых самолётах. Только, по-моему, это зря! Мне кажется, это всё же, перебор!
Нет, телевизоров там, конечно, не было, зато там было главное! Крылья, как положено, на месте. Турбины – там где надо. И всё это работало! По крайней мере, это был не кукурузник!
После армии мы с моим другом, Саней Бакуниным, решили немножко подзаработать. Сразу, как дембель отгуляли. Кто-то из друзей, нет, скорее, из знакомых, друзья бы такой х-ни не посоветовали, так вот, кто-то рассказал нам эту тему. Про живицу. Про эту хренову живицу.
Живица, на самом деле, это сосновая смола. К хрену никакого отношения не имеет. Говорят, даже, стратегический продукт. Используют её для изготовления скипидара, и каких-то там добавок в авиационный керосин. Если ничего не перепутал. Собирают живицу в основном на севере, в тайге. Естественно, летом. Как правило, с середины июня и в июле. Всего-то, месяц с небольшим. Пока тепло.
Потом начинаются дожди, холодает, и живица просто не идёт. Платят за это дело хорошо. Тут главное – погода. Пока жара – живицы много.
Собирались мы недолго. Куда ехать, нам сказали. Первым делом надо было добраться до небольшого городка, под названием Белозерск. На озере Белом, огромном северном озере, в паре сотен километров от Вологды. Или от Череповца. Вот туда, в город с красивым русским именем Белозерск, мы с Саней и направились.
Чудеса начались в Череповце. Мест наших, по-билетам, в автобусе не оказалось. Просто, там их было меньше. Этих самых мест. Видимо, это был другой автобус. Пришлось ехать на ступеньках. Двести километров по просёлкам вперемешку с асфальтом, больше похожим на танковый полигон после бомбёжки. Есть, что вспомнить.
Белозерск. Красивое название. Озеро там – действительно белое. Как будто, засыпанное мелом. Не снегом, именно мелом. Снег на солнце сверкает и блестит. А здесь была, другая, тихая какая-то белизна.
В Белозерске находилась та самая контора, что занималась заготовлением этой грёбаной живицы. То есть, её дирекция. Нас оформили сборщиками-заготовителями. И за каким-то хером нам требовалось сдать анализ крови. Из вены, не из пальца.
