Она скрывается за дверью, оттуда слышится громкий смех женщин. Смеются и мужики.
ГРИПУНЯ: Вот, смеёмся… Это хорошо, что смеёмся! Целые, значит, живые! И банька что – хорошо! Вместе с грязью вроде как и дурь всякая выходит… А в дырки, заместо неё, воздух чистый заходит… Потому и легко, поди… Вот ты замечал когда: люди посля бани не злятся!? Первое время, хотя бы… Да?
ВАСЬ ВАСЬ: (одевает рукавицы) Злятся.
ГРИПУНЯ: Да?
ВАСЬ ВАСЬ: (берёт тазик) У-у!
ГРИПУНЯ: (торопливо) Вот мне и подумалось, что вместе с очищением телесным, надо провесть и очищение душ наших. Много там хламу ненужного и сраму накопилось!
ВАСЬ ВАСЬ: (встаёт) Умный ты, Грипуня, всю жизню умный, а живёшь в дураках! Айда в парную! (уходит)
ГРИПУНЯ: (задумчиво) Можить оно и так, но теперь уж чего разбираться?
Из «женского отделения» выглядывает Райка.
РАЙКА: Агриппа Савёлыч!… Парку бы!… Подмышки сухие!
Из «мужского отделения» слышатся крики: «Грипуня, давай пару!» «Дыми, Грипуня, надоело на жопы глядеть!»
ГРИПУНЯ: (так же задумчиво) Вот… И сплошная скабрёзность…
РАЙКА: Чего «сплошная»?
ГРИПУНЯ: Скабрёзность. Мат.
РАЙКА: А где мат-то? Не слыхать!
ГРИПУНЯ: Ну, вот… (кивнул в сторону «мужского»)
РАЙКА: Да какой же это мат?
ГРИПУНЯ: Всё равно.
РАЙКА: (удивлённо) Дак как? Тогда непонятно!… Жопа есть, а слова нету, что ль?
Из «мужского отделения», прикрываясь тазиком, выбегает Ванёк.
ВАНЁК: Извиняюсь за то, что в тазике!…
РАЙКА: Ой! (скрывается)
ВАНЁК: Грипунь, я от народа!… Открой винтиль-то1 Ну, чё на сухую-то?
ГРИПУНЯ: (вдруг сердито) На сухую! Винищем прёт, а – на сухую! Фу!… Глядеть им надоело… Не гляди! Не на ярманке!… Мыться пришёл – мойся! Пару им не хватает… (грозно Ваньку) Где билет?
ВАНЁК: (стукнул по тазу) А вот он – проездной!
ГРИПУНЯ: (зло) Давай надорву!
ВАНЁК: Эт сперва с Нюркой посоветуйся!… Да не ворчи ты! Хлебни… вон, под лавкой… И давай пару!
ГРИПУНЯ: А? Под лавкой? (видит недопитую бутылку) Шутю!
ВАНЁК: Этим нечего шутить!
ГРИПУНЯ: (удивлённо) Как, как?
ВАНЁК: Поддай, говорю, парку и – айда по новой!… (скрывается в отделении)
Грипуня шарит в своей сумке, достаёт книжку, листает.
ГРИПУНЯ: (читает) «Этим нечего шутить – возразил сердито Германн.» (кричит) Дам пару, Ванёк! Щас всем дам пару!
Он быстро выпивает оставшуюся в бутылке водку, достаёт из сумки какой-то лист, прилаживает его на стене. Потом, воровски оглядываясь, торопливо раздевается, надевает шапку-ушанку, берёт тазик и веник, и уходит. Появляется завёрнутая в большое банное полотенце Нюрка.
НЮРКА: Грип Савелич? Грип Савелич? Да Грипуня, что ль?! Хрен старый, поди опять подглядывать пошёл! Грипуня-а! (видит лист на стене. читает) Ты гля, гля… (зовёт) Девки! Девки! Гля-а… (высовываются Райка и бабаня) Пойдём в артистки? Гля!
Бабаня, завёрнутая в простыню, с клюками в обеих руках выходит в предбанник. За ней – Райка.
БАБАНЯ: Ну-кось, ну-кось…
РАЙКА: Иди на разведку, бабаньк.
БАБАНЯ: Ну-кось!
НЮРКА: Разведчицу нашла! Помрёт не доходя!
БАБАНЯ: Зато узнаю… (подходит, читает) «Пи… ковая дама…» Эт кто ж такая? «Пиковая…»
РАЙКА: (от дверей) Какая «пиковая»?
Из мужского отделения выглядывает Грипуня. Нюрка с Райкой с визгом скрываются в своём отделении. Грипуня – в шапке-ушанке, распаренный и красный, – прикрывая пах веником, выходит в предбанник. Видно, что его «разобрало» от водки и пара.
ГРИПУНЯ: (на бабаню) Графиня!
БАБАНЯ: Ай!… Чёрт! Ай!
ГРИПУНЯ: (идёт к ней) Графиня!… Анна Федотовна! Даже имя сходится… Настоящая графиня!
