Входит дед.
ДЕД: Ох… Ох, опять сходил на двор. Ещё так раза два и могёте… мой скелет в музей забирать. Фух!
Идёт за печь.
СТЁПА: (по телефону) Часть кала я посылкой отправил в Академию Наук, Егор Кузьмич, а остальная порция в погребе. Обратный адрес ваш написал для солидности. Ждите. Из Академии. Да, конечно, не хухры-мухры!
Слышен какой-то грохот и крик Маньки.
ДЕД: (высовывается из-за печи) Манька, поди, в погреб слетела
МАНЬКА: (крик) Ой, батюшки мои! Пропади всё пропадом, издеватели!
СТЁПА: Да, нервы напряжены, это заметно, Егор Кузьмич. Вон и мамка в погреб грохнулась. Всё не вовремя! Ага, отбой.
Кладёт трубку, уходит.
КАРТИНА 6
В доме Большаковых. Нарядная Соня сидит за столом, на котором стоят четыре телефона. Егор Кузьмич, прохаживаясь, экзаменует её.
КУЗЬМИЧ: Так что соображай, за всё сразу не хватайся, эт тебе не сковороды-кастрюли. Давай повторим. (на телефоны) Этот местный, этот – район, этот – область.
СОНЯ: А этот белый?
КУЗЬМИЧ: Этот пока не подключён.
СОНЯ: А куда он?
КУЗЬМИЧ: Туда, куда надо, Сонь. С гербом. Непонятно? Телефон «Х». (уверенно) Подключат! Вся страна подключится! Ты пока не отвлекайся. (неожиданно, резко) Звонит область!
Соня хватает трубку телефона.
СОНЯ: Ой! Ну… Контора слушает!
КУЗЬМИЧ: Трррр!.. Какая контора? Ты кончай с этой сельской старинкой! Не контора, а… Офис! Они уж и не поймут твой ответ, что за «контора» такая. А если этот белый, то вообще… Кхе, кхе… Ну-ка, белый звонит!
СОНЯ: (хватает трубку белого телефона) Алёу!? Офу… Фофу… Тьфу, в манду его! Кузьмич… слушаем!
КУЗЬМИЧ: Э-э, фефёла слушает! А ногти-то, ногти! Под ногтями – навоз с чернозёмом! Ну, как с такими ногтями за белый телефон?!
Входит Митька.
(ему) А мы тут работаем… Входим в курс… Осваиваем.
МИТЬКА: Егор Кузьмич, народ волнуется. Чё он, говорят, нашу свиноматку-то сосёт.
КУЗЬМИЧ: А чья она, свинья-то?
МИТЬКА: Пока не знай чья. Поросят роздали при делёжке, всех тринадцать, а она осталась.
КУЗЬМИЧ: А её чего ж не роздали?
МИТЬКА: А как её раздашь? Она одна, а дворов, вон, всего двенадцать.
КУЗЬМИЧ: Тэ-эк! А кому ж тогда лишний поросёнок попал, тринадцатый? Широбоковым?
МИТЬКА: Им, кому ж.
КУЗЬМИЧ: И вот это народ не волнует?!
Грозно стучит пальцем по столу.
Свинья пока общая! Так что он не чью-нибудь, а народную матку сосёт!
Вбегает Стёпа.
СТЁПА: Егор Кузьмич, или бунт, или я не знаю что!
СОНЯ: (вскакивает) Ой батюшки, бунт, а я с губами крашеными!
Уходит. Кузьмич начальственно и гневно нависает над столом.
КУЗЬМИЧ: Кто-о-о!
СТЁПА: Мамка в погреб навернулась, прям в бочку с огурцами… У деда понос от этих огурцов… А тут тёть Лиза к нам с поросёнком! Я мамку из бочки тяну, спасаю, а тёть Лиза: «Убирайте этого волосатого сосуна от свиноматки и всё!» Мамка огурцы глотает…
КУЗЬМИЧ: Тпр-ру, Стёпа, тпр-ру!.. Чего? Мамка бунтует? Залезла в бочку с огурцами и требует, чтоб убрали от свиньи нашего снежного?
СТЁПА: Да не-ет, почему? Тёть Лиза говорит, мол, убирайте! Мы, говорит, будем горбатиться, поросят ростить, а вы, говорит, на своём чучеле наживаться будете! Мы, говорит, тоже хотим! А поросят, говорит, сдаём на хрен!
КУЗЬМИЧ: Кто это «мы»?
СТЁПА: Тёть Сима ещё в дверь заглядывала… И землю, кричит, на хрен!
МИТЬКА: А мать-то что? Ей солёного много нельзя, а она огурцы глотает?
СТЁПА: Вот про мамку не знаю. Я ж к телефону сразу! Деду кричу: бери, мол, ружьё и дуй охранять! Он бегом, а у него понос, ноги не поднимаются… Шнур телефонный оборвал! Ну, я сюда!
