АНЮТА: Ещё бы!… Сё-о-о-ом?! Валька достал два мешка мака… Когда узнал, что тебя… Что ты… Осенью на твоём комбайне он засеял и рожь, и мак… Тебя привезли весной, когда ещё всё было зелено… Леонтьич договорился с «АН-2»… И как только зацвёл мак, мы полетели… И ты всё вспомнил! Ты говорил, а Валька сидел в сторонке, улыбался и тихо плакал. На солнце так рябил мак, до слёз! И у всех были слёзы… Когда мы сели, Валька молча обнял нас и ушёл… А ты побежал на поле… Я еле тебя догнала… Вот здесь, у этого стога. А теперь он сгорел.
Плачет навзрыд. Семён подбегает к ней, гладит её щёки, волосы.
СЕМЁН: Ничего, ничего… Надо сходить за вилами.
АНЮТА: Догора-ает!
СЕМЁН: Это ерунда! Надо сходить за вилами. Надо перетащить вон тот стог сюда. Чё нам Голландия? Как сеяли, так и будем сеять! Тут им не ихний палисадник с цветочками! Это – Россия! Это – наша глубинка! Это наше поле! (громко поёт) Поле, русское по-оле…
АНЮТА: Это я дура!…
СЕМЁН: Моя дурацкая идея! (поёт) Не сравнятся с тобой…
АНЮТА: Я спичкой-то, я-а… А здесь, ведь, всегда-всегда… Помнишь, ещё когда мы в школе?… Авангард Леонтьич и то… Пашут, старый стог огибают, не трогают… Сеют – тоже… После жатвы старый убирают, новый накидывают!
СЕМЁН: Я накидаю! (поёт) Ты со мной, моё поле…
АНЮТА: У тебя руки обгорели!
СЕМЁН: Ну и чё? А то я не горел!… А ты? Как ты? Ну-ка, ну-ка, дай посмотрю!
Осматривает её руки, потом всю её.
АНЮТА: Ой, да я ж голая вся!
СЕМЁН: (прижимается к ней) Не вся… Не вся-а… А-а! О-о…
АНЮТА: Сёмочка… Ой! Да как же ты сумеешь, у тебя же компресс на заду? О-ой! Да где ж мы будем, сгорело ж всё?
СЕМЁН: Копёшечка осталась, мы спасли… Копна, Анют… Аню-ут!
Его руки скользят по всему её телу. Издали наплывает звук – то ли «АН-2», то ли вертолёт. Приближается «звезда». Радостно и счастливо смеётся Анюта.
АНЮТА: (кричит) Летит!
СЕМЁН: (неотрывно целуя её) Что это? Кто тарабанит? Кто, что?
АНЮТА: Да звёзды ж падают и тарабанят! И барабанят! И… их, их… и…
СЕМЁН: Копёшечка, копёшечка!… (поднимает её, кричит) Аню-у-у-ута-а-а!…
АНЮТА: (оглядывается вокруг) Ой, где наша копёшечка?… Ой, где ж она, родная?
Громыхает вертолёт. Семён несёт Анюту к спасённым от огня охапкам соломы. Они падают в эту «копёшечку».
Ах… звёзды-то… какие! Ах… звездопад… какой! Летит… глянь… Нет, повернись ко мне!… Я расскажу тебе сама, как… звёзды… к нам… летят!
Яркий луч врезается сверху в чёрное пятно сгоревшего стога, пульсирует, переливаясь цветами. В свете этого луча – Дуська и Данила. В их руках вилы с насаженными на них огромными охапками соломы. Сверкают, искрятся от пота их полуобнажённые молодые, красивые тела. Они сбрасывают свои охапки в одну копну, и тут же по лучу плавно и реально, как только бывает во сне, опускается и накрывает их… стог из ржаной соломы. Шум вертолёта так же плавно переходит в пение сверчка. Темно.
АНЮТА, СЕМЁН, ПЕТУХ И РАДИО
Утро. Стог. Из него торчат две пары грязных ног. Одна пара обмотана тряпками. Наверху стоит здоровый красивый петух. Он хлопает крыльями, стряхивает с себя сверкающие капли росы, поёт свою песню. Где-то включается радио.
РАДИО: (муж. голос) Правильно! Местное время уже… аж семь пятнадцать!
Наверху поднимается Анюта, оборванная, облепленная соломой, перемазанная сажей. Она сладко потягивается.
АНЮТА: (гладит петуха) Петька, сдурел? Орёшь под ухом!
РАДИО: Прослушайте последние новости. Позавчера житель нашего села выстрелил себе в задницу из ружья. Солью. Теперь бюллетенит. А на дворе – битва за урожай! (поёт петух) Правильно. Не ищи на жопу приключений! (жен. голос) Да Ванька, что ль!? Хреначишь такими словами в динамик! (муж. голос) Извиняюсь за резюмю. Далее. Вчера, то есть ночью на поле сгорел стог соломы.
