Петр III. Загадка смерти - страница 112

В свете сказанного интересно проанализировать рассказы об участии А.Г. Орлова-Чесменского в церемонии перезахоронения останков Петра III. Описания этих событий настолько различны и даже противоположны, что, кажется, происходившее невозможно восстановить (об этом пойдет речь в разделе «Похороны»).

Сам факт кончины Екатерины II и причины ее смерти не содержат больших тайн, которые весьма часто окружают смерть венценосцев. Правда, официальных опубликованных документов в этом случае мы не имеем. В камер-фурьерском журнале за 1796 год, опубликованном через 100 лет, с 1 ноября 1796 года помещены записи лишь о событиях, происходивших при дворе Павла Петровича, что представляется загадочным. Не только павловские камер-фурьеры, но и официальные издатели[102] не сочли возможным (а быть может, и не могли из-за отсутствия документов) дать описание того, что происходило при Большом дворе накануне удара, постигшего императрицу^>388. Объяснение данного обстоятельства может быть чрезвычайно простым: камер-фурьер почему-то не выполнил свою работу – не подготовил из своих черновиков соответствующую записку – и слова, сказанные в приписке официального издания, – «октябрем месяцем кончается камер-фурьерский журнал большого двора…» – следует понимать буквально. Но нельзя исключить и того, что в камер-фурьерских записях о последних днях (особенно 5 и 6 ноября) Екатерины II присутствовали такие подробности, которые Павел Петрович не желал видеть увековеченными. При этом следует учитывать крайнюю скудость подобных записей в КФЖ, возникающую, по-видимому, из-за цензуры. Есть основания считать, что не все записки камер-фурьера были уничтожены. В 1869 году в сборнике «Семнадцатый век», появившемся «вторым тиснением», П.И. Бартенев опубликовал «Запись о кончине высочайшей, могущественнейшей и славнейшей государыни Екатерины II-й, императрицы российской в 1796 году», хранившейся в архиве Канцелярии церемониальных дел. Вот текст официальной версии: «1796 года в среду, 5-го ноября, ее величество императрица Екатерина II, самодержица всероссийская, проснувшись по обыкновению в 6 часов утра, пила в совершенном здоровьи кофе и, как всегда, села писать, чем и занималась до 9-ти часов. Полчаса спустя камердинер Захар Зотов нашел ее величество на полу в гардеробе, лежащую на спине, вследствие чего позвал своих сослуживцев, Ивана Тюльпина и Ивана Чернова, чтобы помочь ему перенести государыню в ее спальню. Они сочли своею обязанностию приподнять ее; но, лишенная чувств, она полуоткрывала только глаза, слабо дыша, и когда должно было нести ее, то в теле ее оказалась такая тяжесть, что шести человек едва достаточно было, только чтоб положить ее на пол в названной комнате. Глаза ее были закрыты, она сильно хрипела, а грудь и живот беспрестанно поднимались и опускались. По прибытии докторов, ей отворили кровь из руки; оттуда медленно потекла кровь, черная и густая. Всыпали ей в рот рвотных порошков, поставили мушку и несколько промывательных, но без всякого облегчения. Тогда послали за отцом Саввою, духовником ее величества, чтобы он исполнил над ней обязанности своего служения; но так как не было никакой возможности приобщить ее Святых Таин по причине пены, которая выходила изо рта, то упомянутой отец Савва ограничился чтением отходных молитв. Однако его высокопреосвященство Гавриил, митрополит Новгородский и С. Петербургский, бывши приглашен, посоветовал совершить святое причащение, потому что истечение прекратилось, а потом приступить к соборованию, которое он и совершил в сослужении отца Сергия, придворного протоиерея, в 4 часа по полудни…»