Нежных щедрот
Нет у схем-теорем.
А Эрот
Всё решил, не поморщивши лоб.
Почему? Потому что – любоб!..»
***
А потом пришла Мысль… Мысль о всеобщей справедливости
«Жру икру. Чёрную.
Ночь нежна…
Жить
Можно, брат. Спорную
Мысль не разрешить.
Нет, не разрешить…
Скопом не решить!
Не решить, мать честна,
Так, чтоб враз, начисто —
Гордо, на миру…
Вот решил. Начерно.
И сижу.
Жру.
***
Из самокопаний и самоедств Великого
«Мы — в себе. И не понимаем себя.
Вот я… кто я такой? Не тот я, который внутри меня и, вроде бы, знает сам себя (т.е. меня), а тот, кого другие люди видят, воспринимают со стороны.
Он наверняка не совсем тот я, которого я лично знаю, изучил до мелочей привычки, особенности характера, организма, сердцебиение, пульс…
Не тот я, который мирится сам с собой и считает себя, в общем, сносным человеком, а тот, кого знают друзья, коллеги, родные… да и совсем незнакомые люди. Кто вот этот я, со стороны? А вдруг он (этот я) просто невыносим, слишком упрям, капризен, не шибко умён? – Ужился бы я с таким вот, не послал ли куда подальше и не прекратил бы общение за полной его невозможностью и, даже, может быть, отвратностью?
Это просто необходимо выяснить! А главное, это же выяснить можно. Ну, пусть не до конца, но всё же. Как? Тут всё дело в силе воображения.
А вот хотя бы так. – Я напрягаю воображение и представляю, что моя любимая женщина – это Я. У неё мой пульс, мой характер, мои повадки, таланты и бесталанности. Она живёт рядом со мной, постоянно на виду. Только это не она, а я.
Я её люблю, и вынужден мириться с её вздорностью, капризами, дурным характером, крепкими сигаретами, водкой. Она порою так осточертевает мне, что я могу её бросить, и мне порою очень хочется это сделать.
Но я вынужден мириться.
Во-первых потому, что люблю. А во-вторых потому, что она – это Я, и я просто не могу выйти из себя. Как выйти? Накак. Да, но она же такая невыносимая!..
Впрочем, а такая ли уж невыносимая? Она понимающая, ласковая, отзывчивая, добрая, проницательная. Да и просто красивая… как же я её брошу? Нет, тут плохого и хорошего примерно поровну. Нет, хорошего, пожалуй, немножко больше.
Решено. Не брошу.
И даже если это не любимая женщина, а близкий друг, друг-я, другое я, всё равно не брошу. Потому что постараюсь сделать его лучше. Это точно. Я не стану рассуждать как тот цыган, решавший при взгляде на замызганных детишек дилемму:
«Этих отмыть?.. или новых нарожать?»
Никакой дилеммы! – Я стану отмывать сам себя, и любимую, и друга, и всех дорогих мне людей… почему-то же они мне дороги?
Да ведь это я и есть! – Я, вышедший, как в открытый космос, из себя, и взглянувший на себя же издалека…»
***
И зачем-то приписал снизу:
«Есть стихи – стихия.
Есть – поисковая система»
***
И тут же, вероятно после прочтения корявых сочинений Шах-Мазоха, случайно выловленных в библиотеке, куда со временем повадился забредать не реже, чем в любимую пивную, приписал, а потом провыл со знаменитой кафедры «синякам»:
«Шах Мазоха, большой стадострастник,
Рассуждал: «Если боль, это праздник,
Чем больнее – тем слаще. Да-да!
А чем хуже – тем лучше. Поскольку
В боль миров просочит свою больку
Несравненная польза вреда»
Недоперепой
Пользу вреда – вреда для себя – Великий испытал, и не однажды. Но однажды возник оособенно резкий порыв, можно сказать вихрь на юном переломе судьбы. Словно весть о чём-то хорошем. Вихрь, впрочем, выветрившийся довольно скоро, переродившийся у него в навязчивый зуд… точнее, в неотвязную грёзу
